Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Июль 63 г.
Шура болен. За окном звенят птицы.
– Запрети им чирикать, – говорит он.
* * *
– Что такое мир?
– Мир – это и ты, и я, и небо, и деревья, и наш дом.
– И тарелка – это мир? И цветочки? И эта чашка?
Во время обыска двухлетняя Галя:
– Дядя, чего ты ищешь?
И потом:
– И этот дядя – мир?
Он:
– Чего она говорит? Сидеть спокойно.
* * *
– Меня зовут Леонид Иванович. И к тому же – Соловьев.
* * *
– У меня как было? Женился, одного шампанского десять бутылок распили. А потом… Эх-ма… Ведь в нашей семье какой был порядок? В получку – она мне пол-литра, я ей конфет. А потом…
* * *
Парикмахерша:
– Экий бы даме вавилон выложил на лобик!
* * *
Дождь хлещет, как прутьями.
* * *
Молодая, хорошенькая:
– Я всё думаю: какой дурак возьмет меня за себя, на свою голову.
* * *
Санитарка, во время войны:
– Мамы, я предупреждаю: головы детям мойте с керосином. Волос тогда будет гладкий, скользкий, и вошь с него будет легко скользить, и яйца не станут откладываться.
* * *
Во время войны молоденькая студентка только что из сельской школы, глядя на запасы директорской жены:
– Это всё ваше?! Ксения Петровна, я вас уважаю.
* * *
Катя:
– Солнце сегодня ржавое.
* * *
Митя Дьяконов – третьеклассник:
– А меня в старосты не выбрали. И я знаю, почему: девочки все голосовали за Люсю Коршунову, а они ко всему очень серьезно относятся, и кричали много, и ее выбрали. Мальчики, конечно, были за меня, но им это всё неважно, и потому меня и не выбрали.
* * *
На могиле преподавательницы директор говорил речь:
– Высокие показатели… Проверка домашних заданий… Снижение неудовлетворительных отметок…
Кончил с веселым облегчением так:
– До свидания… То есть прощайте, Анна Федоровна…
* * *
– Да она, сынок, просто время с тобой провожает. Не нужен ты ей.
– Что ты, мама, она же сказала, что любит меня. Не станет же она врать?
* * *
– А он работает?
– Нет, он занимается.
– В институте?
– Да нет. Он так: в магазине получит кое-что, а на толчке продаст подороже.
* * *
Когда очень есть хочешь, а нечего, положи на живот подушку и прижми покрепче.
* * *
– Мы на дачу нерешительно едем. Может, на месяц, может, на два.
* * *
Голова всё время согнута, словно для того, чтобы ему дали по шее. И хромает, да не просто, а с вывертом, выкидывая ногу в сторону, и похоже, будто он пританцовывает или куражится.
* * *
– Сколько, к примеру, Бельгий поместится в России?
– На Бельгии не мерим.
* * *
Преподавательница математики:
– Ну что ты мямлишь, Смирнов, что ты мямлишь? Ты что, на литературе, что ли? Ты на математике, ты здесь должен отвечать эмоционально, это там, на литературе какой-нибудь, можешь бубнить, как пономарь.
– Разве это школа? У них солдатская форма, солдатская дисциплина, солдатский страх…
* * *
«…Миша вел себя плохо. На уроках русского языка обертался на заднюю парту».
* * *
У Вентцелей[151].
Андрей укусил Сережу – тот не давал ему кубик. Наплакавшись вволю, Сергей подходит к Андрею.
Сергей: Я тебя никогда не прощу. И летом не прощу, и весной не прощу, и сегодня не прощу.
Андрей: А я тогда к маме уеду и ты меня не увидишь.
Сергей (завелся): И завтра не прощу, и ночью не прощу, и на первое мая не прощу!
Елена Сергеевна: Ну вот что, Сережа! Имей в виду, что ты в Андрее нуждаешься больше, чем он в тебе. Если ты его не прощаешь, так не разговаривай с ним, иди в свою комнату и играй там один. (Уводит Сережу в другую комнату и закрывает за ним дверь, через минуту оттуда доносится:)
Сергей: Я прощу его!
Елена Сергеевна: Когда, на первое мая?
Сергей (неуверенно): Да…
Елена Сергеевна: Ну и играй один до первого мая!
Сергей: Я его сейчас, сейчас прощу!
Елена Сергеевна: Ну, выходи тогда.
(Сергей выходит, идет к Андрею.)
Андрей (!): Я тебя прощаю, Сережа!
Сергей: Я тебя прощаю, Андрей!
(вместе убегают)
* * *
– Пиши заявление «по собственному желанию» и тикай отсюда…
* * *
Последнее письмо Диккенса невесте начиналось словами: «Милый мой критик!» Первое после свадьбы: «Милая Кэт!»
* * *
Маршак: природа ищет линии наименьшего сопротивления: река всегда течет вниз… А человек… На то он и человек, чтоб идти навстречу трудному.
* * *
Он же: какое разное бывает знание. Вот мать знает своего сына. И следователь в тюрьме – тоже его знает… Такая же разница между наукой и искусством. Наука – следователь, она шпионит за правдой, за жизнью. А знание, которого добивается искусство – материнское. Знание = понимание.
Он же: всё человеческое – в частном. Влюбляются – частно. Рождаются частно. Человеческое проглядывает в частном.
* * *
Когда Фришу[152] сказали, что он насильно сохраняет открытыми раны (и в этом его несчастье), он ответил: «А я считаю нечестным завязывать раны, которые полны гноя… и забывать о вещах, которые еще не рассмотрены по-настоящему, не поняты, не преодолены и поэтому не перестали существовать».
* * *
Никогда не забуду осенние желтые березы на ветру. Ветер был сильный. Вся роща разом подалась в сторону, и казалось, что она сейчас понесется в хороводе.
* * *
– Ты, ты, ты, вечно ты… – кричала женщина и, как только он вошел, плача повторила эти слова по-английски. Закидывая рюкзак на верхнюю полку, он сказал: