Лара обернулась и посмотрела на него, и улыбнулась. И Зимин подумал, что, наверное, все таки жизнь, точно, жизнь, определенно, жизнь.

Дядя Вася закурил очередную папиросу и сообщил:

— У нас на заводе один мордвин работал, он любил в дождь купаться. Так его молнией прямо в реке убило, водолазы потом три дня искали. Но не нашли. Потом только нашли, через год, его в водосброс засосало, он там до половины сгнил.

Лара улыбалась. Зимин терпел. Дядя Вася рулил и продолжал воспоминания:

— А вот еще один мужик возле телевизора сидел во время грозы, так его через розетку молнией дернуло. Он оглох и стал сапожником. А до этого главным инженером был. Жена от него, кстати, сбежала.

Зимину очень хотелось обо что нибудь сильно стукнуться головой. Сильно. И покричать еще. Наверное, если бы он был один, он бы поорал. Но перед дядей Васей не хотелось.

— У моей сестры был первый муж, он в грозу в стогу уснул, так ему уши сожгло. А потом ему и пальцы отрезали, они у него неметь стали…

Зимин прикусил язык. Чтобы было больно. Чтобы пере' крыть дядю Васю.

Плохо, плохо было, непролазно. Как на поводке. И бежать некуда.

— …И потом ему их и отрезали. А потом ему и руки тоже отрезали, самоваром стал.

Они медленно ехали, дядя Вася берег машину и объезжал колдобины, погода продолжала ухудшаться, над горизонтом висела туча, выделявшаяся чернотой даже на фоне общей пасмурности. Зимин вдруг перехотел возвращаться домой. Вот просто так взять и вернуться домой после всего, что произошло, было нельзя, невозможно, надо было как то по–другому…

Но он все равно возвращался.

Начался дождь. Просто раз и со всех сторон, по дороге побежали ручьи, дядя Вася сосредоточился на управлении и про молнии перестал рассказывать. У дяди Васи дворники работали через раз, а потом заглохли вовсе, для того чтобы протереть лобовое стекло, ему приходилось вылезать на улицу, возвращался он мокрый и злой.

Зимину это нравилось, и теперь уже он рассказывал про то, что смертность среди владельцев отечественных авто гораздо выше, чем среди водителей иномарок, кроме того, поклонники отечественного автопрома страдают слабоумием и недержанием в четыре раз чаще прочих автолюбителей.

Дядя Вася скрипел зубами. Зимин радовался.

— Циклон, говорят, еще на месяц застрял, — сказала Лара. — В прошлом году тепло было, в этом дожди, льют, льют… И грозы.

— Это из за МКС, — злобно объяснил дядя Вася. — Они там климатическое оружие испытывают, все огурцы в этом году желтые, две банки даже не засолил.

Дядя Вася стал ругать космонавтов и правительство, и цены на лекарства, ехали. Они ехали, а за окнами был лес, дорогу расширяли несколько лет назад, лес вокруг вырубили, и теперь он лежал вдоль асфальта большими кучами, точно кто то припас по сторонам дороги сушняка для огромных костров. Зимин представил, что если прийти сюда ночью и зажечь все эти кучи, то сверху дорога будет казаться взлетной полосой. Или посадочной полосой. Для НЛО. Они обязательно вернутся.

— Мать твоя, Лариска, на даче пластается, — сказал дядя Вася с вызовом. Картошку выкопать некому, а вы тут развлекаетесь…

— Говорят, у всех дачников повышенное содержание мочевой кислоты, — сообщил Зимин. — А это до добра не доводит. Инфаркт миокарда — и все, в красивый деревянный ящик с резными узорами.

— Это я, значит, в ящик? — начал заводиться дядя Вася. — Я, значит, в ящик, а вы, господа литераторы…

— Кинотеатр вот сгорел, — громко вздохнула Лара. — Такие дела. В одночасье!

— Какой? — напрягся Зимин.

— «Краков». Как раз во время утреннего сеанса…

Зимин понял, что еще сильнее не хочет возвращаться,

Надо было сказать, что болит голова, и остаться в больничной палате. В городе явно опасно. Почему он не может дозвониться ни отцу, ни Евсееву…

— Кто то курил в зале и заснул, вот и занялось, — объяснила Лара. — Потушить не успели, старый кинотеатр, сгорело все. Хорошо хоть никто не погиб…

— Фильм какой был? — спросил Зимин.

— Откуда я знаю? Какие там фильмы по утрам идут… Документальные, кажется…

— Там мой фильм шел в это время, — сказал Зимин.

Машина влетела в ухаб. Всплеснулась грязь, залила все стекла и почему то потекла с потолка. Запахло бензином, двигатель зарычал.

Дядя Вася ругнулся.

— Паропанк нынче в моде, — сказал Зимин, он хотел пошутить злее, но не получилось.

Дядя Вася добавил газа и из ухаба вырвался, однако этот маневр сместил что то в геометрии корпуса, и грязь с крыши стала попадать в салон, в частности на Зимина, но сильно хуже не стало.

— Тебе аспирин дать? — спросила Лара.

— Мне и так хорошо.

Зимин снова попробовал вытянуть ноги, но «жигуль» был мал, тесен и душен, дядя Вася почти всю дорогу курил крепчайшие сигареты и кашлял, Зимин мучался, ему казалось, что поездка не закончится никогда. А еще ему почему то казалось, что дядя Вася попросится жить к ним. На недельку. Он морил тараканов и теперь проветривает помещение, и ему просто негде жить. Зимин представлял, как дядя Вася устроится в их комнате, займет диван и разложит на батареях носки, и скоро в квартире прохудится потолок и…

Грязь капала Зимину на плечо, но он не особо сопротивлялся, смотрел сквозь заляпанное окно наружу, в залитый грязью мир. За спиной в багажнике продолжал грохотать чугун, колосники, печные дверцы и чугунки и какие нибудь скульптурные подземные уральские черти, которые так любят иностранцы. Дорога тянулась и тянулась, дядя Вася курил, молчал и ненавидел. Зимин засыпал, просыпался, стукаясь головой о стекло. Зимину казалось, что он погребен заживо в этой машине, что ничего больше, кроме этой машины, не будет, что это опять поворот не туда и все оставшееся время они будут ехать и ехать, и ехать, долго, вечность.

Вечность Зимин, разумеется, ненавидел.

Где то на полпути к ней он заснул окончательно, а проснулся он перед самым городом от запаха апельсинов.

Открыл глаза. Апельсинов не нашел, зато сквозь лобовое стекло был виден сквозь дождь размытый город, вдруг яркий, похожий на картины французских художников.

Они ехали уже по шоссе, дядя Вася прибавил скорости, и вода перестала протекать сквозь крышу, а дядя Вася вновь вступил в хорошее настроение и явно собрался рассказать про очередной случай убиения одного знакомого молнией навылет, но Лара опередила его и в этот раз.

— Дядь Вась, спасибо, что подбросили, — сказал она. — А то бы мы…

— Да ладно, — махнул рукой дядя Вася. — Ничего…

— Мы возле моста выйдем, — сказала Лара. — Спасибо дядь Вась, ноги надо размять.

— Ага, — поддакнул Зимин.

— Ладно…