Дядя Вася остановил машину, Зимин и Лара выбрались на воздух. Зимин попробовал размять ноги, но они плохо разминались, в каждую точно насыпали дроби. Да и настроение было не очень. Зимин злился, понимая, что теперь, вероятно, придется одолжить дядя Васе на «логан», в противном случае он прослывет среди родни окончательной сволочью.

Дядя Вася тоже выбрался, обошел машину и долго открывал багажник, звякая ключами, бормоча недовольное. Зимин начал подозревать нехорошее, и подозрения его оправдались, дядя Вася напрягся и вытащил из багажника скульптуру, отлитую из отличного чугуна. Два жирафа, тянущие шеи вверх,

— Ой, как здорово! — Лара хлопнула в ладоши. — Красота!

— Это я вам захватил, — сказал дядя Вася. — Нате. А то у вас дома ничего нет из культуры.

Зимин едва не поперхнулся. Дядя Вася вручил ему жирафов, они дернули Зимина к земле, и ему пришлось здорово напрячь спину.

Дядя Вася ухмыльнулся, запрыгнул в машину. Зимин остался стоять с жирафами.

«Шестерка» зажужжала, покатила к мосту.

— Видимо, теперь я в неоплатном долгу? — мрачно осведомился Зимин.

— Да не, ему всего сто пятьдесят тысяч не хватает.

— За сто пятьдесят тысяч я бы пешком дошел, — сказал Зимин, поудобнее перехватывая жирафов. — Меня бы до Владивостока и обратно свозили бы. Четыре раза.

— Не злись, Зимин, — сказала Лара. — Дядя Вася сам бездетный, мне все свое имущество завещал. Дом, дачу, мало–семейку.

Зимин при слове «малосемейка» вздрогнул.

Дом, дача, малосемейка. Обои надо клеить. Бред. ДяДя Вася оставил наследство. Чугунных жирафов.

— Видимо, теперь я должен его грохнуть ради наследства, — вздохнул Зимин. — И жизнь приобретет окончательно викторианские очертания…

— Да ладно тебе, дача хорошая, газон засеем…

Зимин почувствовал обострение привычной уже безнадеги. Лара рассуждала об участках, о том, что в этом году плохо пошло с грибами, все дождями смыло, более того, на крыше начала подтекать кровля…

Они вступили на мост. Река разлилась. Недели непрекращающихся дождей сделали свое дело, река расширилась почти вчетверо, залив берега и поднявшись почти до самого моста. Вода текла мощно, издавая заметное гудение, как на гидроэлектростанции.

— Жаль, веревки не подарил, — сказал Зимин. — Привязал бы к жирафам и с моста…

— Брось, красиво ведь. Это какое то литье редкое.

— Ладно…

Дошли до середины моста. Зимин остановился, поставил литье на перила.

На залитом лугу сидели птицы. Крупные, серые с голубым отливом, с длинными толстыми шеями и красными клювами. Они сидели в воде, медленно поворачивали головы и крякали. Зимин уже не очень удивился.

— Это что? — спросил он. — Утки, что ли?

— Гуси, — уточнила Лара. — Короче, у нас тут нашествие гусей приключилось. Говорят, магнитный пояс сдвинулся, вот они к нам и прилетели. Около сорока тысяч на полях вокруг города.

— Да уж…

Зимин глядел на гусей. Они стояли над рекой, под ногами волновалась вода, мутная и заворачивающаяся в спирали, глубокая и гипнотизирующая. Зимину вдруг стало страшно, он подумал, что вода поднялась настолько, что тут может спокойно пройти небольшая подводная лодка. Или дракон. Он мог вполне уместиться здесь, между опорами, древний змей мог лежать на дне, ловить языком сонных налимов и думать о вечном.

Зимин представил, как он кидает вниз жирафов и они бьют змея по башке, он всплывает, оглушенный, и весь город питается рыбой. Зимин вспомнил, как отец верил в то, что в реке живет такой змей, конечно, не настолько огромный, но вполне внушительный, отец вроде бы видел его два раза, один раз в детстве, другой совсем недавно.

— Ты чего? — Лара потрясла Зимина за плечо. — О чем думаешь?

— А… — отмахнулся Зимин. — Вспомнил. Отцу хочу позвонить.

— Кому?

— Отцу. Давно не звонил. То есть звонил, но он что то не отвечает.

— Зимин, ты меня пугаешь, — негромко сказала Лара. — Я понимаю, у тебя нервный срыв, ты устал, ты очень сильно устал, а потом в тебя ударила молния. Это, конечно, многое объясняет, Зимин…

Лара погладила жирафов.

— Но не все.

Лара поглядела на Зимина внимательно и озабоченно.

— И что же тебя так пугает? — ехидно осведомился Зимин.

— Пугает. То есть уже не пугает, я уже испугана до дрожи.

Лара вытянула перед собой руки, Зимин отметил, что пальцы трясутся.

— Зимин, — сказала Лара надтреснувшим голосом. — Зимин, твой отец умер пять лет назад.

— Твой отец умер пять лет назад, — повторила Лара.

Зимин промолчал.

Он боялся что то говорить. Вот сейчас он скажет, что нет, не умер, а она начнет доказывать. Вспомнит похороны, вспомнит номер свидетельства о смерти и что они написали на надгробной плите, а сама она была мраморная с веткой рябины, и прочие обстоятельства вспомнит. И Зимин втянется в это, и тоже вспомнит, как он стоял и смотрел в яму, а в руке грелась земля, мягкая, с кусками корней…

Зимин вдруг понял, что не хочет вспоминать. Он хочет оставить все так, как есть.

— Ты хочешь ему позвонить? — вкрадчиво спросила она.

— Не знаю… Голова болит сильно.

Зимин приложился к жирафам, чугун был холоден и приятен, Зимин закрыл глаза.

— Что то не так, — сказала Лара. — Я это чувствую. Мы точно в западне… После того трамвая…

Лара вздрогнула.

— И эта особа говорит, что я псих, — ухмыльнулся Зимин.

— Я говорю, что все идет не так, как раньше. Я чувствую… Как будто мы не одни. Как будто за нами наблюдают.

В дяде Васе тоже есть польза, подумал Зимин. Вот подарил жирафов, они холодные, к ним можно прикладывать лоб. Правда, таща жирафов до дома, он немного надорвался, но ничего, грыжа — это тоже часть духовного опыта.

Всю дорогу до дома Зимин молчал. Тащил жирафов и молчал. И Лара молчала. Он обдумывал то, что она сказала. Старался понять — зачем?

Зачем она ни с того ни с сего, на пустом месте, старается его обмануть. Если отца нет, то это легко проверить, просто взять — и навестить. Чтобы увидеть все собственными глазами.

А что, если он провалялся в больнице долго? Так долго, что за его отсутствие… Но Лара то не изменилась. Совсем. И осень. И всё…

— Голова болит, — повторил Зимин. — Наверное, легкое сотрясение. Сотрясся…

Зимин потрогал свой лоб.

— В этом нет ничего страшного, — ласковым голосом прошептала Лара. — Такое со многими случается. Переутомление, это всего лишь переутомление, я уже по этому поводу — Что значит договорилась? — насторожился Зимин. — С кем это ты договорилась?