— Нет. Я бы хотела прыгнуть с парашютом, посетить Японию. Ну и, может быть, заняться сексом с темнокожим парнем.

— Неплохо.

Натан не злится, он вполне понимает мои шутки. В наши отношения теперь не стоит допускать посторонних.

— Примерно так всё и было. Я залез в поисковик прошлой весной перед тем как посетить врача и сделать снимок. Прочитал, чем могут грозить похожие симптомы и какие дают прогнозы. Понял, что это меня не радует. А позже, услышал от врача, что моё состояние в норме и пропил таблетки. Расслабился, выдохнул. Боли ушли, а вот мысли о том, что я дохуя упускаю в своей жизни — нет. Это касалось многих сфер. Мне хотелось больше и лучше. Не так как у всех. Поэтому появился филиал с Монастырским.

— И другие девушки.

— Да. Приоритеты сместились и ушли не в ту степь.

Мы с Натаном долго разговариваем и шутим. Заканчиваем общение глубокой ночью. Когда прощаемся, я беру слово с Левицкого, что он станет чаще звонить. Крепко-крепко засыпаю, а следующим же утром сонным голосом отвечаю на входящий звонок.

Нас так затягивает виртуальное общение, что мы не можем остановиться. Болтаем всё свободное время и каждый раз сложно прощаемся. Я не сижу, сложа руки. Продолжаю тянуть за возможные тонкие ниточки в поисках мужа. Спрашиваю друзей, коллег и знакомых. Был кто-то кто посоветовал Натану профильную клинику за границей. Осталось узнать кто именно.

* * *

На работе я почти не появляюсь. Во время моего отъезда в Таиланд Натан сумел поставить весь бизнес на гладкую ровную колею. Нашёл людей, которые смогут стоять у руля. Возможно, учёл мою недавнюю просьбу продать бизнес и больше времени посвящать семье.

Я хожу на пение, езжу в гости к родителям и встречаюсь с подругами. Риту навсегда вычёркиваю из своей жизни и прошу маму как можно реже контактировать с теми, кто распускает обо мне сплетни и слухи.

Когда становится совсем одиноко, в один из вечеров я прошу Натана прислать своё фото. Все, что были в галерее, я затёрла до дыр.

Левицкий отказывает и игнорирует меня несколько дней. Знаю, что сам же страдает. Чувствую, что ему тоже плохо. Но Нат продолжает упираться.

В конце концов, я добиваюсь малого и получаю фотографию мужа. Когда открываю и увеличиваю её, то в сердце вонзается сотню осколков. Натан казался мне прежним. Тот же голос, юмор. Но после увиденного снимка меня ломает несколько часов подряд, потому что на нём Нат сидит в инвалидной коляске. Такой же невероятно-красивый, с отросшими чёрными волосами и густой щетиной на щеках. С прямым и чуть надменным взглядом, которым Левицкий часто смотрит на мир. Он будто бы спрашивает: «Ну же, посмотри. Нужен тебе такой?».

Пальцы с трудом слушаются, когда я набираю сообщение, хотя оно состоит всего из трёх слов. Я волнуюсь, будто впервые признаюсь мужу в чувствах. Возможно, Натану это уже не нужно. Быть может, он не поверит и снова решит, что я пишу ему лишь из жалости. Но я хочу, чтобы знал.

* * *

Сегодня День рождения у папы и мы собираемся на даче, чтобы подышать свежим воздухом и пожарить шашлыки. Гостей приходит немерено! Мама суетится и накрывает на стол, а я помогаю. Предлагала же оплатить ресторан, но родители ни в какую. И это не первый раз, когда они отказываются и пытаются сэкономить.

Помню, когда мы с Натаном стали зарабатывать больше, то соответственно больше могли себе позволить. Выросли запросы и траты. Подарки родителям становились всё дороже, а финансовая помощь тоже значительно увеличилась. Каково же было наше удивление, когда оказалось, что все деньги, которые мы им давали, были нетронутыми и отложенными на чёрный день. У нас разная философия. Нельзя программировать себя на то, что этот чёрный день вообще когда-либо настанет.

Позже остальных приезжает моя двоюродная сестра вместе с близняшками. Девочки подросли и вместо того, чтобы мирно сидеть на руках у кого-то из родственников, они носятся по всей территории то срывая с клумбы цветы, то пытаясь бросить друг в друга песком, то начиная жевать траву. Я помогаю Эле, потому что она снова одна и без мужа. Но у меня волосы на голове встают дыбом каждую совместно проведённую секунду с детьми. Жару добавляет дядя Боря, который то и дело намекает, что у нас в роду часто рождаются близнецы. И не исключено, что у меня тоже будет сразу двое. От его слов резко прошибает потом.

Наконец мы укладываем Нику и Вику на дневной сон и садимся за стол. Гости шумят и звенят посудой. Атмосфера живая и весёлая.

— Боря, наливай! — командует отец и потирает руки.

Он радостный, подвижный. Весь день шутит и принимает поздравления. Даже не скажешь, что не так давно лежал в больнице с серьёзным диагнозом. На всякий случай я напоминаю ему, что с алкоголем усердствовать опасно.

— Ты зачем командуешь отцом? — возмущается уже поддатый дядя Боря. — Поди не маленький, чтобы не понимать последствий.

— Она не командует, — мягко произносит папа и, притянув меня к себе, обнимает за плечи. — Беспокоится. Очень.

Я коротко целую его в щёку и довольно улыбаюсь. Приятно чувствовать родительскую защиту. Я была папиной дочерью с самого рождения. До сих пор помню, как тяжело он принимал период, когда я выросла и стала встречаться с Натаном. Ревновал, обижался. И только со временем это прошло.

Кто-то из гостей громко включает музыку, я вздрагиваю, а Эля начинает ругаться и возмущаться, ведь неподалёку от колонок спят дети в своих колясках.

Праздник находится в самом разгаре, еду на свежем воздухе буквально разметают. Вскоре мужчины приносят за стол жаренное на костре мясо, аромат которого вызывает повышенное слюноотделение.

Сосед Иван поднимается с места и собирается озвучить тост, но так и не успевает начать, потому что у папы играет телефон.

— Важный звонок! — поясняет именинник, подняв указательный палец вверх. — Одну секунду.

Но секундой дело не ограничивается. Он пропадает из виду и отсутствует почти полчаса. Гости устают ждать и выпивают без виновника торжества. Естественно, за его здоровье.

— Ты почему посматриваешь на часы? — интересуется мама. — Ждёшь кого-то?

— Собираюсь уехать. У меня запланирована встреча.

— Праздник только начался, Влада. Ты сейчас серьёзно?

Родительница пытается меня пристыдить, но я довольно спокойно отбиваюсь от её нападок и пресекаю любую манипуляцию. Я хорошая дочь и исполняю необходимые обязанности. Это совершенно точно так. И не нужно сравнивать меня с соседской Верой Петровой, которая до сих пор живёт вместе с мамой и проводит с ней двадцать четыре часа в сутки. Мы разные. Я делаю максимально возможное для своей семьи. Например, сегодня мне ничего не стоило проехать двести километров, чтобы поздравить папу и помочь матери с готовкой, а потом отвезти всё это на дачу. Но сейчас я желаю уехать и это тоже моё право.