– А-а-а… – завопили они на весь лес и кинулись вниз.

– У-ха-ха… – засмеялся я, держась за остаток елового ствола. Обещал же пошутить, так нате вам. Взбодрил! А как они напугались-то! Даже глаза их разглядел – круглые, большие, с олимпийский рубль размером, не меньше. Они сверкнули, будто совиные. Только вот что странно, ребята смотрели не на меня, а куда-то вбок.

И тут рядом со мной кто-то или что-то выдохнуло, гукнуло, хрюкнуло, зарычало, я так и не понял, что именно, и дыханием горячим обдало. И ещё запах я учуял смутно знакомый. Какой, сразу не понял, но звериный, точно. Потом этот кто-то потянул меня за рукав. Я обернулся и углядел в темноте тушу. Большую. Спина мгновенно взмокла, а через мгновение я несся вслед за убегающими по склону друзьями. Ветки хлестали по лицу, но я на это внимания не обращал. Сзади трещало так, как будто тот неведомый зверь несся вслед за мной, ломая высокие ели как спички. Он меня уже догнал, был за спиною, рядом, почти хватая за руку, как схватил там, у кучи дров. Несмотря на приличную скорость, чуть ли, равную свободному падению, прыти у меня добавляется. Кто говорил, что от испуга ставятся мировые рекорды? Он был прав на все сто. Я, наверно, побил все имеющиеся, со скоростью пули несясь вниз по заросшему лесом склону. Как проскочил ту толстую ветку, на которой днем мы повисли, я не заметил. А этот кто-то не отставал. И чего ему от меня надо? Кто это? Медведь, кабан, олень или ещё какой зверь? Случай совсем как из той жизни.

Как-то на рыбалке, Паша Легких, Олег Жихарев, Андрюха Любшин и я на леща ночью сидели. Клев к двум часам ночи заглох, так я решил воды для чаю согреть. Поднялся на берег. У большого куста орешника было устроено кострище. Тут же рядом лежали заготовленные дрова. В костре давно все прогорело, и только угли переливались краснотой. Я кинул в них немного толстых, нарубленных заранее веток. Затем взял ветку помельче, так как от нее быстрей огонь разгорится. Разломал её на несколько частей. Треск был неожиданно громким. И вдруг с другой стороны орехового куста раздался топот и треск валежника, да такой, как будто через чапарыжник ломился минимум слон. Слон не слон, но медведи, лоси и кабаны водились. Так вот кто-то из них с громким треском ломился прочь. Мы сначала посмеялись над этим, а затем нам стало не до смеха, так как тот зверь, судя по звуку, сделал петлю и теперь возвращался обратно. Будто решив наказать тех, кто его напугал. Мы мгновенно вооружились всем, что было в наличии колюще-рубящее, и на всякий случай отскочили к реке. Уж лучше встретить зверя у воды или просто, как выскочит, самим в воду сигануть. Фиг его знает, кто именно сейчас из леса появится – медведь, лось или кабан. В любом случае ничего хорошего. Даже будь у нас с собой штатное оружие и то бы так же поступили. Ведь на любого из перечисленных нужен приличный калибр. Как мы выяснили утром, осмотрев следы, кабан не добежал до нас совсем немного.

А сейчас не знаю, кто именно, ломится вслед за мной, иногда хватая меня за правый рукав. Наверное, зверь тоже впечатлился моей подсвеченной фонариком физиономией. И теперь хочет догнать хулигана. И ведь догоняет, зараза!

Деревья внезапно кончились, меня вынесло на поляну, но гораздо ближе к палаткам. Точней прямо на крайнюю. Только и успел немного правее взять, однако миновать растяжки не смог. И перепрыгнуть не получилось, уж больно скорость была велика. Хлестнуло по ногам колышками, вылетевшими из-под валунов. Вновь дернуло за руку. Я кубарем перелетел через валун и приземлился на четвереньки у самого берега. Испуганно оглянулся на лес, готовый по-быстрому форсировать речку. Треска больше нет, как будто неведомый зверюга не решился выскочить на поляну из лесной темноты.

Наступила тишина. На поляне никого. А что это такое рядом лежит? В свете луны увидел тот остаток сухостоины.

И сразу все понял!

Как взялся за него там, у кучи дров, так и тащил эти пять метров ствола за собой на бегу. Он же и трещал на весь лес, и за руку дергал, цепляясь за ветки и стволы, а я с испуга этот треск и подергивания за нагоняющего меня зверя принимал. А тот, наверное, сам несся, как угорелый, только в другую сторону.

Нет, просто обалдеть, какая тишина вокруг! Никто не вылез поинтересоваться – что за шум-гам? Тут треск на весь лес, а эти дрыхнут без задних ног. Пушка, наверно, жахнет рядом, и то не проснутся. Только из-под рухнувшей палатки сонно поворчали, и все.

– Серег… С-серег…

Оглянулся и обнаружил всех троих – Савин, Расулов и Переходников – выглядывали из-за камней на другом берегу реки.

– С-серег, г-где он? – голос у Женьки дрожащий и писклявый.

– Кто? – хихикнул я, уже понимая – про кого он спрашивает.

– Медведь.

Тут я заржал. От медведя сломя голову неслись? А Серёга впереди всех? Ха-ха-ха! С горы-то… ха-ха… остановиться не могли… ха-ха… прямо в реку… и ног, поди, не замочили… ха-ха… а Серега-то только один дров притащил… ой, не могу…

Ребята уже перебрались на этот берег. Пялятся на меня непонимающе. Вижу их ноги и окончательно валюсь на траву.

– Ой, мама… ха-ха, да вас в сборную надо… ха-а… по прыжкам через… реки…

Ребята смотрят друг на друга, потом на свои ноги и сами начинают ржать.

– Вот так кросс! – падает от смеха Олег.

– С пре… пре… препятствиями, – смеется Женька.

– Древесно-водными, – уткнулся в траву хохочущий Ильяс. – И никто же не поверит!

– Я даже… я даже ничего не задел… ха-ха… пока с горы летел…

– А я, как сиганул вниз… опомнился только, как за речкой остановился.

Надо же, страх действительно творит чудеса. Пацаны промчались сквозь лес, ни одной ели не задев, и реку они, наверное, перепрыгнули, так как другого объяснения сухим ногам нет. А я не заметил, как дрова с собой припер. И хорошо, что в тот момент за остаток сухостоины держался, а то пришлось бы опять за дровами вверх по склону лезть. Причем одному. Женька и Олег, скорей всего, не пошли бы, разве что Ильяс… и то сомневаюсь. После того, что случилось, никто в темноту бы не полез.

– Нет, вы мне объясните – как ног-то не замочили?

– Фиг его знает, Серег, бамс – и на том берегу.

– А, твою…! – звучит от реки.

Мы замолкаем и смотрим на реку.

– Это кто это ещё?

– Пацаны, это я… – донеслось до нас.

Ульский, хлюпая мокрыми кедами, выбирается на берег.

– …! – вновь матюкнулся он. – Ноги… замочил.

– Серега, как ты там оказался?

– Как-как, – отвечает он, – вышел по-малому в кустики, только… это… самое, тут вы толпой с горы, а следом треск, будто мамонт несется. Вот я ломанулся за вами.

– Мы тебя не видели. Ты где был?

– Кажется, вон у той ели. – И Серега показал на дерево, стоящее на середине противоположной горы.

Мы опять валимся в хохоте.

– Ой, не могу-у-у…