Она улыбнулась и нашла взглядом Огдена, который над чем-то смеялся с Роджером Праттом. Они были примерно одного возраста, но Огден выглядел гораздо моложе; он изменился к лучшему, как это иногда случается с мужчинами, когда они стареют. Рукава его рубашки из тонкого сукна были закатаны, как у моряка, обнажая руки, загоревшие от работы на открытом воздухе, здесь, на острове; немолодой мужчина в расцвете сил, подумала она. Подходить к которому следует во всеоружии – или вообще не подходить.

Присс стояла рядом с ними и смотрела на Огдена с такой неприкрытой тоской, что Китти почувствовала укол жалости.

Анна и Джоан сидели у гранитного уступа, подтянув колени к подбородку, и пили бурбон из бумажных стаканчиков, которые Джоан привезла из города. Бумажные стаканчики существенно облегчают жизнь, сказала Джоан матери, – выпиваешь и просто бросаешь его в океан. Как русские, подумала Джоан, бросая свой стаканчик со скалы. Он уплыл с отливом, направляясь к центру Нэрроуз, проливу между Крокеттом и Виналхейвеном, соседним островом, где уже много лет назад купили летние дома несколько друзей Милтонов, в том числе Уэлды, причал которых Джоан могла разглядеть у края бухты на противоположном берегу пролива. Она беспокойно заерзала. Они с Фенно Уэлдом не виделись несколько недель. После Лена.

Дик и Эвелин все еще стояли у края скалистого склона, спускавшегося к воде, и слушали Роджера Пратта, который присоединился к ним; темно-синий шетлендский свитер Дика превосходно сочетался с лимонно-желтой блузкой Эвелин, подумала Джоан. Великолепная пара.

– Интересно, за кого я выйду замуж, – задумчиво сказала Анна, не сводя глаз с Дика и Эвелин. – Если подумать, это так странно.

– Что именно?

– Неизвестный человек, нечто новое, что меня ждет. Где-то в мире есть мужчина, за которого я выйду замуж. Прямо в эту минуту он поворачивает голову, слушает чьи-то слова, смеется.

Джоан улыбнулась. Болтушка, как они прозвали ее в Фармингтоне. И что самое забавное, среди всего этого потока слов она умудрялась сказать что-то важное.

– Я могу встретить его через несколько минут или через несколько лет… И это странно… что невозможно знать заранее.

– Может, ты его уже встретила.

– Очень надеюсь, что нет, – заявила Анна.

Джоан задумалась, не рассказать ли подруге о Лене, но в таком случае эта история не будет принадлежать только ей. Теперь Лен был ее тайной, которую она не хотела раскрывать слишком быстро. Как и квартира, он мог быть только ее, с замком, который может открыть только она.

– Я не собираюсь замуж. – Джоан сделала глоток. – Это будет нечестно.

– Не смеши меня.

– Я серьезно. – Джоан посмотрела на Анну. – Не думаю, что следует выходить замуж, если ты не можешь родить ему детей. Это неправильно. Нечестно по отношению к нему.

– Звучит немного по-пуритански, – нахмурилась Анна. – А что, если ты его любишь?

Джоан села на корточки.

– Если ты его любишь, то должна дать ему то, что он хочет… что хотят все мужчины.

– Правда? И что же это?

– Дом, очаг и ребенка, – усмехнулась Джоан и встала.

– Господи. – Анна закатила глаза.

Вечер окрашивался в розовые тона, протягивая длинные перья облаков по небу, которое еще недавно было синим и чистым, согревая маленькую компанию бурбоном и джином.

– Внимание, – сказал Дикки.

– Смотрите, – протянула Анна. – Дикки собирается произнести тост. Давай! – крикнула она.

Ее брат медленно, без слов, поднял шест, который держал в руке, аккуратно развернул полотнище флага, высоко поднял его и помахал в воздухе.

ЭВЕЛИН, возвестил флаг.

– Ой! – вскрикнула довольная Эвелин и засмеялась. – Дикки!

– Сегодня… – Он умолк, словно вдруг лишился дара речи, потом предпринял вторую попытку: – В этот день…

Как странно, подумала Джоан. Ей и в голову не приходило, что Дикки может растеряться.

– Я… – Он прочистил горло и посмотрел в глаза Эвелин, которая взяла его за руку. Он смотрел на нее, на обращенное к нему лицо, выражение которого говорило: это все твое, я твоя. – Эвелин! – выкрикнул он, правой рукой вскидывая флаг, а левой поднимая руку Эвелин. – Я твой, Эвелин. И я объявляю эту землю твоей!

Она снова засмеялась. Дикки повернулся и воткнул шест в щель между двумя камнями на краю площадки для пикника.

Джоан вскинула бровь и посмотрела на Анну, которая кивнула, понимая, что имеет в виду подруга. Анна выросла в тени высокомерного эгоизма брата и уже давно решила, что не будет играть по его правилам.

На воде – там, где она расступалась во всю ширь, где сталкивались море и небо, окрашиваясь в темно-фиолетовый цвет, – появилась весельная лодка.

– Милтон! – послышался голос из приближавшейся лодки. – Скотч у тебя есть?

Огден Милтон хмыкнул и подошел к кромке воды.

– Только не для тебя, Уэлд. Но если ты с женой, то для нее – сколько угодно!

Весла беззвучно погружались в воду, и все услышали серебряный колокольчик женского смеха. Лодка подплыла ближе, и стало ясно, что на борту четыре человека и собака.

– У меня есть мидии, – крикнула Фанни Уэлд.

– А у меня масло! – ответила Китти. – Кто это там с вами?

– Это Фен, миссис Милтон. – Глубокий бас Фенно Уэлда полетел над водой.

– И я, мама! – Мосс Милтон повернулся, так, чтобы все могли его увидеть. – Боюсь, они привезли и меня.

– Мосс! – крикнула Китти. – Мосс Милтон, ты здесь!

Уэлды привезли два ведра мидий, «брошенных на алтарь», как выразилась Фанни Уэлд.

– Да, именно это я и имею в виду, – сказала она, величественно сходя с кормы лодки на сушу и кивая присутствующим. – Да, да, Огден, не смейся. Мы ждали гостей на ужин, но они опоздали на последний паром.

– А потом появился я, и меня нужно было перевезти, – прибавил Мосс и опустился на колени на носу лодки, чтобы оттолкнуть ее от камней. – И вот мы здесь. Привет, папа, – крикнул он Огдену.

– Вот мы здесь, – с улыбкой повторила Китти.

Да, подумала Джоан, наблюдая за Фенно, который спрыгнул с носа с веревкой в руке, легко взобрался на камни и протянул ей.

– Джоан.

Она взяла конец веревки и поднялась к дереву, использовавшемуся для швартовки, завязала полуштыком и повернулась к Фенно. Он помогал выгружать мидии из лодки и что-то сказал матери, но Джоан не расслышала что.

Разумеется, теперь не могло быть и речи, что Уэлды вернутся к себе; они должны были остаться на ужин. Джоан и Анну отправили на кухню за большим котлом и бруском масла – а также сообщить Джесси, что прибавилось четыре человека. На огонь положили решетку, чтобы вскипятить воду в котле. Тихая встреча двух семей превращалась в нечто похожее на вечеринку, и всех охватило радостное возбуждение. Фенно привез свою укулеле, а вместе с мидиями в лодке прибыли зеленые стеклянные кувшины с молодым калифорнийским вином, которые теперь охлаждались в воде у самых скал.