Рейчел некоторое время переваривала услышанное, сожалея, что узнала об этом, так как опять почувствовала себя – пусть на миг – ничтожной лгуньей.

– А что случилось с тем студентом, над которым издевался Найджел? – спросила она.

– То есть с Калебом?

Рейчел удивленно и горестно поцокала языком. Эндрю налил им обоим еще кофе.

– Когда вы видели Брайана в последний раз? До той встречи в баре? – спросила она.

– Лет за десять до нее, а может, за двенадцать. – Он задумчиво посмотрел в окно. – Не помню точно.

– А куда, по-вашему, он бы отправился, если бы не хотел, чтобы его нашли?

– В свою хижину. Это в Мэне.

– На озере Бейкер.

Эндрю кивнул.

Рейчел показала ему одну из спутниковых фотографий. Посмотрев на нее, Эндрю достал маркер из стаканчика на подоконнике и обвел крыши трех отдельно стоящих построек.

– Восемь остальных домов принадлежат охотничьему обществу. А эти три – Брайану. Году в две тысячи пятом там устроили выездную пьянку для тех, кто работал в театре «Тринити». Народу, правда, собралось не много, но мы очень неплохо провели время. Не знаю, откуда Брайан взял деньги на все это, – я его не спрашивал. Он выбрал для себя средний дом: зеленый, с красной дверью.

– Говорите, это было в пятом году?

– Или в четвертом. – Он кивнул в сторону ванной. – Мне пора в душ.

Рейчел положила фотографию в сумку и поблагодарила его за рассказ и за кофе.

– Не знаю, чего стоит мое наблюдение, – сказал он, поднявшись, – но мне показалось, что на вас он смотрит так, как на моей памяти не смотрел ни на кого ни разу. Правда, он очень хороший актер.

Гэттис уже стоял в дверях ванной. Они переглянулись, и что-то изменилось во взгляде каждого из них.

– Еще секунду, – сказала Рейчел. Эндрю молча ждал вопроса. – Он ведь заплатил вам, чтобы вы устроили дебош в субботу, да? Он заранее запланировал и драку, и всю эту сцену?

Эндрю Гэттис погладил дверной косяк ванной, который красили столько раз, что дверь наверняка закрывалась неплотно.

– А если и так, что с того?

– Почему вы согласились?

Он слегка пожал плечами:

– В молодости, когда все было впереди, мы с Брайаном были большими друзьями. Теперь у него своя жизнь, а у меня своя. – Он окинул взглядом комнату, которая вдруг показалась Рейчел мрачной и неказистой. – И я не могу сказать, кто мы теперь такие. Когда проводишь столько времени в шкуре различных персонажей, что даже не различаешь собственного запаха, то, наверное, остаешься верен только людям, которые помнят тебя без грима и вне сцены.

– Не понимаю…

Еще одно легкое пожатие плечами.

– Как я уже говорил, в «Тринити» мы учились всему, независимо от основного предмета, будь то танцы, актерское мастерство или драматургия. – Он мягко и чуть отрешенно улыбнулся ей. – Да, Брайан действительно был чертовски одаренным актером. Но знаете, что было его настоящей страстью?

Она покачала головой.

– Режиссура, – сказал Эндрю и скрылся в ванной, закрыв дверь.

Рейчел с некоторым удивлением услышала, как он запирается на защелку.

Проехав по автостраде I-95 Массачусетс и Нью-Гемпшир, Рейчел добралась до Уотервиля, который, по ее прежним представлениям, находился в полнейшей глуши. Там пришлось свернуть на шоссе 201; местность, сначала типично сельская, стала пустынной, а потом приобрела почти неземной вид. Небо и воздух сделались газетно-серыми, земля скрылась из виду за двумя сплошными стенами деревьев высотой с небоскребы. Вскоре исчезло и небо – остались только коричневые стволы и темные кроны, а также пепельно-серая дорога, которая ложилась под колеса подрагивавшей машины. Создавалось впечатление, что все небо обложено темными тучами, затем Рейчел показалось, что она едет ночью, хотя было три часа пополудни и стоял конец мая.

Наконец леса расступились, и открылось свободное пространство. Зеленеющие поля тянулись на целые мили. Очевидно, это были сельскохозяйственные угодья, хотя никаких домов или силосных башен Рейчел не замечала – только полосы ухоженной земли, по которой бродили коровы и овцы; изредка попадались и лошади. Телефон покоился на специальной подставке. Рейчел пристально посмотрела на него и убедилась, что связь с внешним миром пропала. Подняв взгляд, она увидела стоящую в шести футах перед машиной овцу, а может, козу – толком разглядеть она не успела. Резко повернув, она съехала в небольшую канаву с таким твердым дном, что при ударе о него стукнулась головой о крышу, а подбородком – о рулевое колесо. Выскочив из канавы, машина взлетела в воздух, словно толкаемая ракетой-носителем, и стукнулась о дорогу левой частью передка в районе бампера. Надулась подушка безопасности, ударив Рейчел по лицу; она прикусила язык и почувствовала вкус крови. Автомобиль еще дважды подбросило под аккомпанемент бьющегося стекла, металлического скрежета и воплей Рейчел.

После этого машина застыла на месте.

Рейчел потрясла головой, во все стороны полетели осколки стекла – судя по звуку, многие десятки. Она посидела еще какое-то время на водительском сиденье, уютно положив щеку на подушку безопасности, затем убедилась, что у нее ничего не болит, нет переломов и кровотечений, не считая прокушенного языка. Правда, в затылке что-то стучало, шея поворачивалась с трудом и мышцы вокруг позвоночника несколько одеревенели, но в остальном повреждений, похоже, не было. Все содержимое отделения для инструментов и перчаточного ящика высыпалось на приборный щиток, на пассажирское сиденье и на пол: карты, страховые документы, документы на машину, пакеты с носовыми платками, ручки, мелочь и ключ.

Отстегнув ремень, Рейчел склонилась над пассажирским сиденьем, отложила в сторону треснувшие солнечные очки и подобрала с пола ключ. Ключ был маленьким, тонким, серебряным. Не от дома и не от машины. От какого-то шкафчика, висячего замка или банковского сейфа.

Был ли это тот самый ключ? Если да, значит он хранился не у Брайана, а у Калеба, и Калеб был готов умереть, но не отдать его.

А может, это был обычный, ничем не примечательный ключ.

Рейчел сунула его в карман и вылезла из автомобиля, застрявшего посреди дороги. Овца (или коза?) давно сбежала. От середины дороги к краю тянулась цепочка ее следов – смазанных полумесяцев. Дорогу устилали стеклянные осколки, бесцветные и красные, вперемешку с кусками деталей из хромированной стали и твердой черной пластмассы, здесь же валялась отлетевшая дверная ручка.

Она снова села в машину и попыталась завести двигатель. Тот заработал; прозвучал сигнал, требовавший пристегнуть ремень. С помощью взятого из дома кухонного ножа Рейчел удалила подушку безопасности. Приподняв капот, она посмотрела, что делается там, но не заметила ничего угрожающего. Покрышки были целы. Однако при попытке включить фары возникла проблема. Правая была разбита, у левой треснуло стекло, но она светила. Сзади все было наоборот: от левого стоп-сигнала остался лишь металлический корпус, а правый можно было хоть сейчас снимать для рекламы.