чтобы быстро глянуть на Бена. Я иду последняя, поэтому никто не ловит меня на притворстве, когда я достаю из кармана телефон и включаю на нём музыку, имитируя входящий звонок.

— Алло? — говорю в глухой динамик, отвечающий мне мёртвой тишиной.

Бен с Полиной притормаживают.

— Да, конечно! Сейчас подъеду. Как ты себя чувствуешь?

Бен разглядывает меня, прищурившись. Он просто так не отпустит меня, и я решаю уйти, не прекращая разговора. Лишь машу Полине рукой и шепчу:

— Идите без меня. — Указываю на телефон, зажатый между щекой и плечом. — Это надолго!

Полина кивает. Она мне поверила. Но Бен не так прост. И я чувствую на себе его пристальный взгляд до самого конца — момента, когда исчезаю за лестничным пролётом. Быстро свожу ненастоящий разговор на нет, бросая никому в телефоне короткое «Пока». А когда сую его обратно, нахожу в кармане ещё один, мне не принадлежащий.

Зато теперь я знаю, куда мне идти.

* * *

Один — вот, сколько раз я успеваю вжать кнопку звонка на воротах, чтобы те распахнулись, а из динамика раздалось: «Наконец-то!». Я прохожу по подъездной дорожке к крыльцу и едва останавливаюсь перед самой дверью, преодолевая несколько невысоких ступенек, как та распахивается, а на пороге, в одном шёлковом халате чёрного цвета с вычурным розовым кружевом по подолу, предстаёт Лия.

— О! — удивлённо выдыхает она, видя меня. — Я думала, ты разносчик пиццы. Заказала её полтора часа как, всё не могут привезти.

— Извини, — я пожимаю плечами. — Но это всего лишь я. И без пиццы.

— По крайней мере, не предки, — Лия делает шаг в сторону, тем самым приглашая меня войти. — Тебе я тоже рада.

Я сразу замечаю изменения, произошедшее в доме Лии. Все окна зашторены, как и стеклянная дверь, ведущая на задний дворик. От кромешной темноты спасают только свечи, расставленные на столике в коридоре, барной стойке в кухне и крышке рояля.

— Мрачновато, да? — спрашивает Лия, ловя мой изучающий взгляд. — Те парни, которых ко мне приставили на двое суток, сказали, что это пойдёт в качестве маскировки. Мол, никого дома нет. — Лия фыркает, смахивая волосы с плеча. — Что за глупость? Словно я прячусь от грудничков или попугаев, которые не отличают день от ночи.

Я оставляю сапоги и куртку в коридоре, и Лия провожает меня в кухню.

— Чай, кофе? Если вскрыть родительскую комнату, можно найти и что покрепче.

— Мне исполнится восемнадцать только через полторы недели, — сообщаю я. — Так что пока остановимся на кофе.

— Точно! — Лия щёлкает пальцами. Вместе с этим включаются маленькие встроенные в кухонный гарнитур белые лампочки. — Ты же родилась в первый день зимы. Помню, как в девятом классе ты целый день ходила по школе с огромным букетом цветов, который подарили тебе Ваня и Даня.

Я улыбаюсь воспоминаниям, которых не существует в моей голове. Дело в том, что они слишком похожи на правду; я даже могу представить, что это были за цветы — наверняка хризантемы. Даня обожает хризантемы.

Лия включает кофемашину, и кухня наполняется её тихим жужжанием.

— Я заказала пиццу, потому что из еды в доме только пельмени, — Лия морщит нос. — Поэтому к кофе мне предложить нечего. Последние сладости доел тот, который крупнее и носит бейсболку чуть на бок.

— Бе…ндрей, — я откашливаюсь. — Андрей его зовут.

— Не знаю, кто из них утомил меня больше. Второй, миротворец. — Лия гремит посудой, которую перебирает в сушилке в поисках кружек. — Марк, кажется? — Она оборачивается на меня через плечо. Я киваю. — Ещё никто и никогда так настойчиво и так нелепо не пытался ко мне подкатить.

— Марк, на самом деле, классный парень, — говорю я, усаживаясь на высокий табурет за широким столом с покрытием под чёрный мрамор.

— Да, ты мне уже это однажды говорила. Но я пару дней назад чуть не отправилась на тот свет, и сейчас последнее, что мне нужно — это новые отношения. Так что можешь как-то ему это помягче объяснить, а то, я боюсь, ещё один его звонок с проверкой моего самочувствия, и я взорвусь?

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Но, кстати, Марк как раз из тех парней, которые спасут тебе жизнь, не задумываясь, если снова подвернётся случай.

Именно так он поступил в Огненных землях во время нападения Власа.

— Во-первых, надеюсь, не подвернётся, — Лия ловко разливает кофе из одной большой кружки, в которую он сварился, в две небольшие. — А во-вторых, зачем мне парни, если и ты неплохо со всем справляешься?

Я не могу сдержать смешка. В ответ Лия, прежде чем легко толкнуть по столу кружку в мою сторону, ведёт бровью, мол: «может я шучу, а может и нет».

— Надеюсь, во всех остальных моментах из них вышла неплохая охрана?

— Андрей атаковал мой холодильник, — отвечает Лия. Прикладывается к своей кружке, делает глоток. — При этом руководствуясь девизом: «Не съем, так понадкусываю». Потом засел за телевизор, и мне пришлось минут тридцать объяснять ему, как работает голосовое управление. Марк просто ходил хвостиком, задавая дурацкие вопросы.

— Значит, сорока восьми часов оказалось предостаточно?

— Слав, они не дали мне ни минуты отдыха! — восклицает Лия. — В какой-то момент я даже пожалела, что жива осталась.

Это просто шутка, но сказанные слова пробегают по моей коже могильным холодом, заставляя поёжиться. Ещё мгновения спустя и сама Лия понимает, что только что сказала. Она меняется в лице. Ведёт плечами, обхватывает стоящую на столе кружку тонкими пальцами. Коротко вздыхает.

— Я чего пришла, собственно. — Я соскальзываю со стула, быстро мечусь в коридор. Секунда — и вот я возвращаюсь, сопровождаемая вопросительным взглядом Лии. — Я принесла твой телефон. — Я кладу его на край стола и толкаю так же, как до этого Лия толкнула мне кружку с кофе. — Ты отдала мне его после падения.

— Я помню.

Лия хватает телефон и разглядывает его некоторое время. Затем, даже не снимая блокировку и не проверяя, звонил ли кто за прошедшие два дня, откладывает его в сторону, переворачивая экраном вниз.

— Я хотела передать его через Марка или Андрея, — произношу я и понимаю, что оправдываюсь. Но резко замолчать сейчас будет ещё страннее, поэтому приходится договорить: — Но у меня возникли некие проблемы, и…

— Кажется, о них я слышала, — задумчиво протягивает Лия. — Случайно стала свидетельницей разговора, в котором парни упоминали некую твою ситуацию.

— Серьёзно? — я немного удивлена. — И о чём они говорили?

— Да спорили в основном. Марк придерживался точки зрения, что твоя жертва хоть и не была напрасной, но это, в первую очередь, всё-таки жертва. И ещё он был уверен,