Ранее дон Хосе успел смириться с мыслью, что юная и прекрасная дочь барона дель Маркоса, достанется не ему, а выйдет замуж за сына гранда дель Кассадо. Но так получилось, что племянник адмирала, Диего, успел договориться с английскими пиратами о захвате именно «Сан Филипе», на котором по роковой случайности успел зафрахтовать каюту дон Бернардо с дочерью.

Сначала сеньор Альканис планировал отговорить барона от поездки на обречённом корабле, но подумав, решил воспользоваться случаем. Если пираты захватят девушку, а адмирал станет благородным спасителем, возможно, тогда он сможет убедить друга отказаться от объявленной помолвки и отдать Эстель ему. И замыслив сыграть на чувствах несчастного отца, дон Хосе передал через племянника приказ англичанам взять в заложницы сеньориту дель Маркос. А потому адмирал неслучайно не спешил догонять сбившийся с курса «Сан Филипе».

Заметив на горизонте растерзанный галеон, сеньор Альканис уже старательно подбирал слова для утешения друга. Наблюдая за поднимающимся на флагманский корабль потерянным от горя Бернардо, маркиз испытывал самодовольное торжество. По виду старика дон Хосе догадался: отец готов на всё ради спасения дочери. Но каково же было негодование адмирала, когда он узнал, что его планам помешал какой-то капитан Корбо.

Позже выяснилось: шторм оттащил английских пиратов от предполагаемой цели, и «Сан Филипе» неожиданно стал добычей не английских джентльменов удачи, а французских флибустьеров. Адмирала просто затрясло от злости. Он не меньше друга расстроился из-за потери девушки, но узнав о том, что жизни Эстель ничего не угрожает, несколько успокоился и подумал: «Какая разница, какой пират захватил сеньориту? Зато всё выглядело убедительно, и никто не сможет заподозрить меня в соучастии», – злорадно хмыкнул дон Хосе.

Взявшись помочь другу, адмирал отправил сеньора дель Маркоса в Испанию, а к англичанам послал гонца с требованием, чтобы проходимцы исправили оплошность и отбили у Корбо добычу. С капитаном англичан сеньор Альканис давно проворачивал тёмные делишки, значительно пополняя свои доходы и получая помимо приличного жалованья недурную долю с грабежа кораблей Карла II.

Планируя забрать в заранее обговорённом месте девушку, адмирал оставил на время флотилию и вместе с Диего несколько отклонился от курса. По этой причине галеон дель Альканиса и оказался в водах, где неожиданно наткнулся на французские парусники. Увидев штандарт Корбо, дон Хосе догадался: раз корабль пирата цел, значит, англичане не смогли добраться до него, и справедливо предположил, что девушка находится на борту разбойничьего судна.

Маркиз возликовал. Большей удачи он и желать не мог. Теперь он и вовсе будет выглядеть истинным благородным спасителем! И ведомый благородной целью освободить пленницу дель Альканис кинулся на флибустьеров.

Флагман испанцев нёсся за «Поцелуем Фортуны», абсолютно уверенный в победе. Огневая мощь адмиральского галеона позволяла оставить от жалкой скорлупки пиратов одни щепки. Знал дон Хосе и о своём численном превосходстве. Правда, из пятисот человек, находящихся на галеоне, около сотни были знатными пассажирами, но каждый сеньор с детства владел шпагой, а поэтому справиться с оборванцами-пиратами не составит большого труда, считал адмирал. Такой бой высокомерным идальго казался детской забавой, и, наблюдая за сокращением расстояния между судами, сеньоры, расположившиеся на палубе, презрительно ухмылялись.

Пираты направили фрегат к острову, по-видимому, решив спрятаться за ним.

Адмиральский корабль последовал за морскими разбойниками и вскоре скрылся из поля зрения двух других галеонов за вздымающейся из моря каменной грядой. Наблюдая, как «Поцелуй Фортуны» легко несётся по волнам, сеньор Альканис даже забеспокоился: вдруг Корбо сможет уйти? Но тут фрегат, замешкавшись, неожиданно замедлил ход и неторопливо заскользил неподалёку от берега. Не догадываясь, что судно просто осторожно пробирается между скрытыми приливом скалами, флагман, не желая упустить пиратов, продолжал двигаться с той же скоростью и уверено нагонял «Поцелуй Фортуны».

Надменно насмехаясь над отсутствием у недоумков-французов мастерства в морском деле, господа, горделиво задрав головы, шутили: как такие неумёхи вздумали тягаться с хозяевами морей – испанцами? Канониры уже открыли пушечные порты и дожидались момента, когда галеон выйдет на огневую позицию. Надеясь лишить возможности противника передвигаться, но при этом желая сохранить невредимым сам корабль, адмирал велел целиться в рангоут. Дель Альканис волновался за сохранность пленниц, только по этой причине не отдавал приказа разнести судно разбойников вдребезги, а наказал поразить лишь паруса и оснастку фрегата.

Тощий Джо уверено вёл фрегат между рифами. Пираты видели, что преследующий их корабль не следует прямо за «Поцелуем Фортуны», а, свернув чуть левее, идёт параллельным курсом, явно намереваясь разбить изящный парусник в артиллерийском бою.

Испанцы неумолимо догоняли пиратский корабль. Заметив, с каким сосредоточенным видом, французы наблюдают за галеоном, адмирал холодно улыбнулся:

– Похоже, эти разбойники понимают: им пришёл закономерный конец! – взглянув на офицеров, воскликнул дель Альканис, и господа одобрительно засмеялись.

Наконец флагман поравнялся с пиратским судном. Напряжение на «Поцелуе Фортуны» стремительно нарастало, парни с озабоченностью поглядывали то на галеон, то на своего штурмана, но Тощий Джо невозмутимо вёл корабль, не обращая внимания на испанцев.

Адмирал гордо вскинул голову, на лице сеньора застыла торжествующая гримаса, и он уже открыл рот, намереваясь крикнуть: «Пли!», как неожиданно корабль, с разбегу наткнувшись на скалу, замер. Люди, находившиеся на галеоне, повалились кто куда, не понимая, что произошло. От резкой остановки перетянутые струны снастей не выдержали внезапного напряжения и с визгливым свистом лопнули, смертельными хлыстами стегая людей. Во все стороны полетели сухие щепки, раня собой экипаж и солдат. Не устояла и сломалась грот-мачта, потянув за собой бизань-мачту и ломая при падении фок-мачту. Матросы, висящие грушами на реях, пытались удержаться, но, всё же теряя опору и равновесие, с истошным воплем падали в воду и на настил корабля, тревожа слух тошнотворным шлепками. Паруса накрыли плотным брезентом палубу, погребая под собой распластанных на ней людей, и те, чертыхаясь, пытались подняться и выпутаться из тяжёлого савана корабля.

Вокруг царил хаос. То же творилось и на нижних палубах: крепление некоторых пушек не выдержало и разлетелось под гнётом многопудовых махин. Они покатились по настилу, яростно сметая всё на своём пути и равнодушно подминая под себя замешкавшихся канониров. Одно из орудий пробило обшивку и свалилась в воду, за ним следом упало ещё одно, и только следующая пушка, грузно раскорячившись, застряла в проёме, перекрывая ненадёжным щитом путь остальным.

От толчка верхние, стоящие друг на друге ящики с ядрами свалились, и тяжёлые, металлические шары рассыпавшись по палубе, с раскатистым хохотом покатились по доскам, злорадно сбивая с ног уцелевших людей. Ядра безнаказанно избивая уже упавших и ломая крепления устоявших до этого пушек, с азартом громили ещё неповреждённые ящики, словно старались освободить своих заточённых товарищей. Всё пришло в движение. Пушки начали крениться, канониры отчаянно пытались их удержать, а на моряков с гортанным ворчанием катились всё новые ядра, калеча людей и затягивая несчастных в ужасающую костеломку.