Карстарс не мог заходить слишком далеко, хотя очень хотел. Маракс будто невзначай как-то бросил, что кровь сальватора по вкусу напоминает кровь уранионов. Сила, власть, знания, вечность — всё это было в одной капле, и Карстарса душил голод. Он слишком давно пробовал кровь Третьего и едва не поплатился за это жизнью, но, несмотря на все доводы разума, желал зайти слишком далеко.

Ему нужна кровь Первой. Он хотел вонзить клыки в её шею и выпить досуха. Хотел сломать её хрупкое тело, медленно снять кожу, слыша, как она умоляет его остановиться. Третий не умолял, но Первая наверняка начнёт. Она упрямая, но она человек. Люди — лишь пыль, их жизни коротки и пусты. Даже если сакрификиум выбрала её и одарила Силой, Карстарс имел опыт в истязании сальваторов и знал, с чего начать.

— Ну же, Первая, — мягко повторил Карстарс, сделав ещё один шаг назад. — Я так надеялся, что ты сдашься там, в Ба…

Она вскинула руку и метнула в него сгусток магии, длинный, тонкий и острый, как нож. Карстарс увернулся, услышал, зарычал Иснан, попавший под удар, и ринулся вперёд. Двое смертных — не помеха, лишь пыль под его ногами, но Первая — другой разговор.

В ней кипела магия, и Карстарс хотел поглотить её.

Хаос взметнулся, расколов землю, врезался в барьеры, ограждавшие двух смертных. Карстарс увернулся от ещё одного выпада и набросился на Первую. Звук, с которым её затылок врезался в землю, едва не привёл Карстарса в экстаз.

Он может сломать её. Может проникнуть в разум, вытащить на поверхность все страхи и потайные желания, извратить их настолько, что Первую начнёт тошнить от себя. Может снять с неё кожу, разрезать мышцы и раскрошить кости. Может превратить её во что-то лучшее, ведь то, какой она была сейчас… Это настоящее расточительство и издевательство. Такая мощь не должна была достаться смертной девчонке. Тёмные создания были достойны Силы, и Карстарс с радостью вырвет Лерайе из тела сальватора и преподнесёт своему королю как подарок.

Поэтому он вжимал тело Первой в землю, отбивался от её неуклюжих атак и терпел жар, расплывавшийся по её коже. Карстарс чувствовал, что ещё немного, и золотой огонь, который погубил Уалтара, вспыхнет, начнёт поглощать его, но не отступал. Бил, не замечая никого вокруг, получал удары в ответ, кусался и рычал, когда ногти Первой царапали его костяную маску. От этого гнев Карстарса только распалялся и подавлял разум.

Первая развеяла морок Башни. Первая разбила зеркала Гасион. Первая убила Уалтара. Первая едва не сожгла его и навечно оставила на его лице шрамы, которые не смогло убрать даже Слово.

Первая, Первая, Первая.

Карстарсу она надоела, и он хотел её сломать.

Она ударила его в шею, точно туда, где ещё минуты назад зияла рана от стрелы, и золотистое пламя сорвалось с её пальцев. Карстарс отпрянул, пригнулся, приготовившись к удару, но сзади на него кто-то прыгнул и повалил на землю. Пахло кровью, старыми ранами и миром, которого он даже не знал.

Карстарс извернулся, сбросил с себя нападавшего и отступил на два шага. Перед ним стоял юноша, которого он едва узнал: высокий, стройный, с глубокой раной на левом предплечье и с повязкой на глазу, съехавшей в сторону. Острые скулы, нос, разрез глаз, взгляд, даже разворот плеч — Карстарс слишком хорошо знал их, и хотя в сознании Третьего сохранился образ тринадцатилетнего брата, демон всё же узнал Гилберта из рода Лайне. Король без королевства и короны, принц без права наследовать трон. Он был той ещё проблемой и изрядно бесил Иснана и Маракса, но для Карстарса был лишь бледной тенью Третьего. Вряд ли он сильнее, и уж точно не умнее. Даже Третий не бросался на Карстарса так необдуманно.

— Ваше Высочество, — растянув губы в ядовитой улыбке, сказал Карстарс и слегка склонил голову. — Вижу, с Мараксом вы уже поздоровались. Славно. Может, поболтаете и со мной?

Великан вздрогнул, жилка на его шее дёрнулась. Карстарс втянул воздух, наслаждаясь запахом великанской крови. Оказывается, он скучал по этому. Жаль, что Лабиринт не дал им больше времени.

Стены домов вокруг них осыпались песком, крошились, далёкие башни из древнего камня с грохотом падали. Город вновь исчезал, и только пятна чужой крови да хаос, принявший форму теней, оставались неизменными. Хаос всё ещё теснил двух смертных, но не нападал — Карстарс помнил, что убить простых людей легко, но вот использовать их против Первой было гораздо интереснее. Она сама поднималась на ноги и утирала кровь с лица. Рядом с ней, едва не согнувшись, стояла девчонка-оборотень.

Последние развалины пали, растворились в воздухе и песке, и Карстарс увидел Иснана, который из последних сил отбивался от Третьего и ещё одного мага. Только из-за переливов бронзового в воздухе Карстарс понял, что великанский ублюдок, которого Маракс когда-то проклял, и впрямь выжил. Досадно. Карстарс стал бы тратить силы и спасать Иснана, если бы тот сражался только с магом, но Третий — вовсе не тот, с кем он мог справиться. Пусть они оба сальваторы, Третий всё же намного умнее и искуснее. Его не раздирают подавленные воспоминания, медленное пробуждение которых Карстарс чувствовал.

Улыбнувшись принцу великанов, он распался на тени, метнувшиеся в сторону, и вновь стал целым прямо перед лицом Третьего. Карстарс услышал, как рвано выдохнул Иснан, как громко треснула кость в его руке, — кажется, великан-маг всё же добрался до него, — и поднял больше хаоса, натравив его на Третьего. Мир вокруг будто замедлился.

Карстарс, в отличие от Маракса, предпочитал играть с сознанием своей жертвы, но и азарт простой битвы не был ему чужд. Во время Вторжения он с радостью громил сигридцев, подавлял волю маленьких фей, ещё пытавшихся бороться с ним, и подпитывался страхами и надеждами чудом выживших. Он запоминал каждую смерть, которую видел, впитывал её в себя, а после, в Башне, когда закованный в цепи Третий упрямо глотал крики боли, услужливо подсовывал их ему. Он показывал миры, которые погибали из-за хаоса, и магию, которая с радостью текла к ним в руки и растворялась в их телах. Показывал трупы, поднимавшиеся и бравшие в руки оружие из-за одной воли их