Осуществить намерение магистру удалось только после ухода из Ливонии русских войск, но вести переговоры как победитель он уже, разумеется, не мог. Его послы, нарвский ратман Тони (Антон) Пеперзак и переводчик фогта Нарвы Иоганн Оверштех, ожидали в Новгороде возвращения новгородских наместников из похода. Те вернулись 13 июля, но от переговоров отказались, сославшись на необходимость узнать волю государя; ливонцам удалось, однако, заручиться их согласием соблюдать перемирие до 8 сентября 1481 года[254]. Великий князь долго не давал знать о своем решении, так что к концу августа в Ливонии заговорили о новом нападении[255]. Магистр объявил сбор пешего и конного ополчения, а для получения денежных средств опять просил верховного магистра рассчитаться по старым долгам[256]. Мартин Трухзес, сославшись на трудные времена и волю своих гебитигеров, ответил недвусмысленным отказом и настойчиво рекомендовал фон дер Борху не затягивать конфликт с русскими и подписать мир на условиях великого князя; ордену надлежало также принять защиту от Казимира IV и просить его посредничать в грядущих мирных переговорах[257]. К тому же верховный магистр задумал произвести «визитацию» (инспекцию) ливонских конвентов, на несвоевременность которой ему указывали ливонский магистр и его гебитигеры[258].

Ганза, на которую ливонский магистр с начала войны возлагал большие надежды, тоже оказалась не настроена помогать Ливонии. 16 сентября на Любекском ганзетаге вновь поднимался вопрос о выплате вендскими городами и Данцигом «сотого пфеннига» в пользу Ливонии[259], но решения принято не было.

Единственным утешением для ливонского магистра мог служить манифест императора Фридриха III с призывом оказать Ливонскому ордену поддержку в его противостоянии «русской угрозе», адресованный Казимиру IV, литовским панам, правителю Швеции Стену Стуре и ганзейским городам, однако в отсутствие материальной поддержки от этого обращения было мало проку. К тому же благосклонность императора к Ливонскому ордену и тот факт, что он пожаловал ему Рижскую епархию в лен от своего имени, в обход Римского престола, заставили папу в конце концов отлучить орден от церкви. Когда же в начале лета 1480 года новый архиепископ Рижский, Стефан Грубе, огласил отлучение в Риге и рижане его приняли, магистр начал против них военные действия. Рижский магистрат призвал всех государей и города отказать Ливонскому ордену в поддержке на том основании, что предоставленные ими ресурсы будут обращены не против русских, а против Риги[260].

1 сентября 1481 года в Новгороде было подписано два русско-ливонских договора — ордена с Псковом и Пскова с Дерптским епископством. Хорошо известен текст псковско-дерптского соглашения[261], которое предписывало сторонам соблюдать мир в течение десяти лет на условиях договора 1474 года, а магистрату Дерпта — освободить русских купцов, задержанных в 1478 году. Сохранился также проект договора Пскова с Ливонским орденом и Рижским архиепископом[262], в основу которого были заложены примерно те же положения. До 1 сентября 1483 года сторонам следовало принять решение по взаимным претензиям, в противном случае договор утрачивал силу и война возобновлялась. В Пскове договором, по-видимому, были не слишком довольны и затягивали его ратификацию (крестоцелование) в намерении, как полагали в Дерпте, убедить великого князя выступить против Ливонии[263], но 25 декабря 1481 года к мирным соглашениям с Ливонией присоединился Новгород, представлявший Московское государство. Магистрат Ревеля по этому поводу сообщал в Любек, что выработать условия соглашения не удалось, и для этой цели была назначена новая, третья, встреча, которая должна состояться 15 августа 1482 года[264]. 10 марта 1482 года в Мариенбурге следовало произвести размен пленных, для чего магистр потребовал от Ревеля переслать туда русских заложников в сопровождении хаускомтура Феллина[265]. Еще ранее, 1 сентября 1481 года, представители ордена компенсировали в Ямгороде стоимость конфискованного у русских заложников имущества выплатой 120 рублей серебром[266]. Возможно, сверх этого орден предоставил русской стороне репарации[267].

«Первая Ливонская война» тем самым завершилась. По исходным мотивам она являла собой нечто сродни авантюре, на которую магистр Берндт фон дер Борх решился ради укрепления собственных политических позиций внутри Ливонии, обретения папской санкции на инкорпорацию Рижской епархии в состав ливонского орденского государства и для устранения угрозы папского интердикта, нависшей над Ливонским орденом после захвата им владений Рижского архиепископа. Аннексация Псковом «обидной» земли Пурнау, равно как и русские нападения на Ливонию в 1478 году, позволили ему мотивировать свои действия необходимостью воздаяния «неверным русским отступникам» и постулировать орден в качестве защитника как Ливонии, так и всех католических стран. Из письма магистра в Псков следует, что он не рассчитывал на приобретение иных территорий, кроме Пурнау, и не намеревался изменять в пользу ордена условия существовавших на тот момент русско-ливонских соглашений. Решение о начале войны с Псковом было принято им под воздействием обстоятельств, без должной подготовки, и потому решать вопросы по обеспечению Ливонии военной, финансовой и дипломатической поддержкой магистру пришлось непосредственно в ходе войны. Его план «маленькой победоносной войны» не учитывал многих обстоятельств, связанных с международной обстановкой, а потому Ливонскому ордену не удалось заручиться помощью верховного магистра, польского короля, Литвы и Ганзы, как и предотвратить вступление в войну Новгорода и Москвы.