Прежде чем покинуть Мариенбург, магистр, пользуясь представительностью собрания, объявил его ландтагом, призвал его принять решение о подготовке страны к обороне и об обращении к верховному магистру и Ганзе за помощью[235]. Предполагалось, что Иван III, прибытие которого ожидали в Новгороде, начнет наступление на Нарву[236], но события приняли иной разворот. 16 января 1481 года новгородская рать под командованием наместников Василия Шуйского и Ивана Зиновьева начала выдвигаться от Новгорода к Пскову[237], где соединилась с псковским ополчением во главе с воеводами Иваном Оболенским и Иваном Булгаком. Как следует из письма ливонского магистра в Пруссию, написанного в Вербное воскресенье (по нашему мнению, 14 апреля 1481 года[238]), 19 февраля объединенное войско выступило к ливонской границе[239]. Наступление разворачивалось в трех направлениях — на Мариенбург, на Дерпт и на Валк — пешим порядком (zcu fusse), на санях (sieten) и конницей, что нарушило ливонскую систему сообщений[240]. Позже магистр фон дер Борх писал в Пруссию, что большое русское войско проследовало по территории Рижской и Дерптской епархий, а также по землям Ливонского ордена, и везде чинило невиданные жестокости, разор и грабежи. Он утверждал, что поход якобы возглавлял сам великий князь, а у него в подчинении были «новгородцы с псковичами, татарами, сарацинами и прочими нехристями (uncristen)»[241]. Магистру удалось собрать близ Бендена небольшое войско, и он двинулся на север, возможно, на соединение с отрядами из Эстонии, однако 28 февраля под Каркусом столкнулся с превосходящими силами противника и вернулся к Бендену[242]. Одним из узлов ливонской обороны должны были стать Вейзенштейн, где пребывал комтур Ревеля Иоганн Фрайтаг фон Лорингхофен[243], а также Нарва, фогт которой, Хейденрейх фон Вальгартен, не только готовил город к обороне, но также планировал произвести контрудар в направлении Ямгорода[244]. Проблему составляли нехватка продовольствия[245], вооружения и особенно людей, из-за чего вновь пришлось мобилизовать торговавших в Ливонии купцов[246], а также бесчинства наемников, на которых сложно было найти управу[247]. К этому следует добавить неурожай, который вынудил ливонские города во избежание голода прекратить вывоз зерна[248], и массовое бегство крестьян в соседнюю Литву. Организацию обороны затрудняло также отсутствие ландскнехтов, которых ожидали в Ливонии только весной, «по открытой воде»[249].

1 марта русские взяли город Феллин, разграбленный и обращенный в пепелище; замок устоял — если верить летописям, из-за продажности русских воевод[250]. В своем отчете верховному магистру от 14 апреля 1481 года магистр Борх в перечне орденских округов, подвергшихся нападению, называет Адзель, Валк, Эрмес, Трикатен, Гельмет, Руен, Каркус, Пайстель, Феллин, Мариенбург, Лудзен и Розитен, а во владениях архиепископа рижского — Смилтен, Зубальг, Зейсвеген, Кокенхузен[251]. Позже, в 1497 году, Рижский архиепископ Михаил Гильдебрандт винил магистра фон дер Борха за то, что он в ту зиму не ждал нападения русских «из-за глубины снегов» (propter nimiam nivium profunditatem)[252]. В действительности же к роковым последствиям привела излишняя самонадеянность магистра, посчитавшего, что после летней кампании 1480 года Псков способен только просить мира. Даже после начала русского наступления он еще питал надежду на продолжение переговоров и хотел направить послов к Ивану III, когда тот прибудет в Новгород[253].