пренебрегаешь моими подарками? – заключил он, изображая обиду. – А может, ты хочешь, чтобы я отдал ее своим аскерам?

Последние слова долетели до девушки словно хлыст, и она, побледнев еще больше, тут же вскинула голову и посмотрела на меня умоляющим взором.

– А я-то думал, что в твоем сердце найдется хоть капля сострадания к несчастной, – продолжал издеваться Мехмед. – Но если ты отказываешься от нее…

– Постой! – торопливо прервал я принца. – Если это доставит тебе удовольствие – я согласен принять твой дар.

– Вот и хорошо. – Мехмед улыбнулся. – Ты не пожалеешь – она на редкость умна и начитанна, чего я не замечал среди прочих женщин. Даже жаль отдавать ее такому неблагодарному шайтану, как ты, но я не привык менять свои решения.

С этого дня Ариана, а именно так звали девушку, стала жить в моем небольшом доме, который располагался на территории дворцового комплекса Эдирне. Не скрою, она была прекрасна и умела пробуждать желание, но я не хотел уподобляться своим тюремщикам в их необузданной страсти к наслаждениям. Зато я нашел в ней хорошего собеседника и, можно сказать, друга, ведь за исключением Мехмеда и Махмуда, которые вечно были заняты государственными делами, не было ни одного человека, с кем я мог бы обмолвиться хотя парой слов.

Судьба Арианы сильно напоминала мне мою собственную. Хотя страдания женщины в плену вряд ли могут сравниться с тем, что выпадает на долю мужчин. Тем не менее она не утратила своей внутренней силы, не сломалась и не покорилась. Лишь, как и я, научилась скрывать свою истинную природу от других – обманывать весь мир, чтобы оставаться верной себе. Но главное, что нас объединяло – это стремление к свободе, которое не ослабевало с годами и помогало выживать назло всем невзгодам.

* * *

23 мая 1449 года

Сегодня произошло событие, которое одновременно и обрадовало, и опечалило меня.

Это случилось обычным весенним днем. Мы с Мехмедом гуляли по давно полюбившимся нам тенистым улочкам дворцовых парков, скрываясь от палящего солнца, вездесущих евнухов и прочих любопытных глаз. Мне уже давно хотелось поговорить с принцем об обещании, которое он дал, отправляясь в поход – обещании дать мне свободу. Но, чтобы не навлечь на себя лютый гнев наследника, следовало подгадать удобный момент, который очень скоро наступил.

– Ты ничего не говоришь мне о той албанской рабыне, – с укором сказал Мехмед, едва скрывая любопытство. – Ты недоволен ею?

– Она прекрасна и, безусловно, умна, точно так, как ты и говорил. Разве может мужчина желать большего. Благодарю тебя за нее. И все же…

Я замолчал, и Мехмед метнул на меня нетерпеливый взгляд.

– Что-то не так? – живо поинтересовался он. Оставаясь сдержанным в плотских желаниях, принц тем не менее никогда не упускал возможности обсудить те или иные достоинства и недостатки своих одалисок.

– Я рассчитывал на гораздо более скромный дар, который, впрочем, осчастливил бы меня несравненно больше.

Несколько секунд Мехмед обдумывал мои слова, затем лицо его искривилось, словно он проглотил какой-то кислый плод.

– Ты будешь снова стонать, умоляя о свободе, – догадался он, закатывая глаза.

– Осмелюсь напомнить, ты обещал обсудить этот вопрос с султаном.

– Отца не интересуют подобные мелочи! – раздраженно отмахнулся принц, – Но я готов поговорить об этом за трапезой.

Заметив вдалеке одного из слуг, Мехмед прикрикнул на него:

– Эй, балбес, хватит слоняться без дела! Немедленно тащи сюда все, что только найдешь на кухне! Если будешь медлить, клянусь, вспорю твое жирное брюхо.

До смерти перепуганный этими угрозами, евнух тут же скрылся среди деревьев, торопясь исполнить приказание.

Вскоре нас пригласили на залитую солнцем лужайку, где был накрыт обильный дастархан. На широкой, узорчатой скатерти теснились золотые и серебряные блюда со всевозможными угощениями. Были здесь лепешки с сыром и медом, орехи, свежие фрукты, горы кураги и изюма, горячий плов, чечевичный суп, рулеты, начиненные брынзой и овощами, дымящиеся куски баранины и ягнятины. Несколько слуг застыли поодаль с кувшинами в руках, готовясь по первому же знаку наполнить наши кубки прохладным щербетом. В это время музыканты услаждали слух чарующими мелодиями Востока, которые навевали то радость, то грусть, а порой уносили прочь, подобно тому, как ветер уносит облака в неизведанные дали.

После трапезы мы отдыхали на мягких сафьяновых подушках, слушая журчание протекающего мимо ручья и угощаясь пирожными и диковинными плодами, привезенными издалека к столу самого султана.

Беседа протекала вяло и лениво. Утомленный жарой и убаюкиваемый спокойствием природы, Мехмед очень скоро задремал, предоставляя меня самому себе. Вокруг не было ни души, если не считать скрывающихся за каждым кустом, невидимых глазу евнухов, оберегающих наш покой, но вместе с тем и пристально следящих за каждым моим движением. Они были готовы в любой момент перерезать мне горло, если бы я только захотел нанести принцу какой-то вред.

Дворец султана напоминал мне огромное змеиное логово, где смерть поджидала тебя повсюду. Мне приходилось слышать много зловещих историй о загадочных исчезновениях неугодных слуг и сановников. Очень уж многие, войдя в золотые ворота дворца, уже никогда не возвращались обратно. Так может это и есть моя судьба? Может и мне суждено навеки сгинуть в этих стенах, не оставив по себе никакой памяти?

Внезапно тишину сада прорезали чьи-то отдаленные голоса. Какие-то люди вели оживленный спор и я, не найдя себе иного занятия, напряг весь свой слух, чтобы уловить хотя бы слово из их диалога. Вскоре я сумел разобрать несколько фраз, которые, к моему удивлению, были сказаны отнюдь не на турецком! До меня долетали знакомые с детства слова, от которых веяло стариной античных полисов, мудростью древних философов и блеском тысячелетней культуры. Греческий язык, чистый и незамутненный, от которого я уже успел отвыкнуть и лишь в обществе Гюльбахар мне изредка удавалось насладиться его звучанием. Но вот я узнаю его вновь! Во дворце османского султана и этот голос доносится до меня так же явственно, как шелест листьев на деревьях!

Посторонние звуки мигом нарушили чуткий сон Мехмеда.

– Кого еще сюда несет! – проворчал он, растирая онемевшую руку.

– Пойдем и узнаем? – предложил я.

Принц тут же согласился. Допив остатки щербета, мы двинулись навстречу нарушителям нашего спокойствия. Шли тихо, стараясь не ступать на сухие ветки и все время держась в тени густых кустарников.

– …а я тебя уверяю, что султан не нарушит своего обещания, – узнал я голос великого визиря Халиля-паши. – Поверь, сейчас у него в голове совсем иные заботы. Он мечтает и, я надеюсь, его будущая супруга справится с этой задачей.

Спутник визиря отвечал ему вкрадчиво и