– Убери ножи, – умоляла ее Плющ, звенящим от страха голосом.

Мэгги снова вздохнула, захрипела мокрота. Время. У Селины не было времени. Придется рискнуть. Другого выбора нет.

Двигаясь как можно более плавно ради Мэгги, Селина продолжила путь к машине. Она запретила себе думать, как опустошенно на нее посмотрела Плющ, когда она отвернулась, сколько у нее на лице было удивления и боли.

И Селина бросила, не оборачиваясь, возможно, ради Плюща, ради них всех:

– Всем будет лучше, если он останется за решеткой. И тебе станет лучше, Харли.

Селина почувствовала толчок в плечо прежде, чем ослепила боль.

Увидела, как ее кровь забрызгала стекло машины.

Она пошатнулась, из нее вырвался низкий звук, когда ее тело согнулось.

Она отгородилась от всего этого. От боли, от шока, пробиравшего ее тело до костей.

Она споткнулась – один раз, второй.

И снова пошла.

Снова сжала Мэгги. Она оставила метательный нож в плече: удар навылет пришелся со спины, и кончик лезвия вышел спереди.

Она не слышала, как кричит Плющ, как в ответ кричит Харли. Селина схватила спрятанные ключи, открыла машину и аккуратно положила Мэгги на заднее сиденье. Кровь закапала больничную рубашку Мэгги и ее голые, слишком худые ноги.

Ее сестра не шелохнулась, когда Селина уложила ее босые ступни на сиденье из бледной кожи, удостоверилась, что она лежит надежно, и закрыла дверь. Каждое движенье отдавало болью и вызывало стон.

Руки Селины дрожали, когда она потянулась к ножу, от боли сводило мышцы.

Селина никогда не проигрывала на ринге. Она научилась принимать удар за ударом и никогда не ложилась, никогда не сдавалась.

Она стиснула зубы, подавив крик, и выдернула нож, зажала зияющую рану рукой, надавив так сильно, как только могла, и потянулась к гладкому изгибу ручки на водительской двери. Она не ляжет здесь. Она не ляжет сейчас.

Открыв дверь, она сморщилась от невыносимой боли в плече.

Харли навела второй нож на Селину:

– Я тебя убью, ты…

Вспышка зеленого и рыжего.

Плющ встала перед ножом.

– Остановись, Харли, – взмолилась она. – Остановись.

– Вали отсюда. – Голос Харли дрожал.

Плющ раскинула руки, стоя на своем.

– Я прошу тебя. Как твоя подруга, я прошу тебя, не кидай этот нож. Не кидай этот нож в нашу подругу.

Они пришли за ней. В «Аркхэм». Чтобы спасти ее.

Селина отбросила эту мысль. Сорок пять минут. Мэгги от Ямы отделяли сорок пять минут. Ее сестра, возможно, скончается раньше.

Селина осторожно устроилась на водительском сиденье. Окровавленным ножом она вырезала из ремня безопасности длинную ленту. Сделала пару резких движений, несколько раз застонав от мучительной боли, и лента обернулась у нее вокруг плеча. Остановив кровотечение. Или подавив настолько, насколько у нее получилось.

Ее пальцы дрожали, когда она нажала на кнопку сцепления. Она едва смогла сдвинуть рычаг переключения передач с парковочной блокировки на движение.

Но когда машина ожила, заворчав, и у Селины под ногами раздалось урчание…

Она увидела Плюща, бледный зеленый дым – последний зеленый усик медленно обвивался вокруг ее ног. Цветы, которые еще оставались на изодранном стебле, закрылись. Исчезли.

А Харли, всхлипывая, протянула руку к Плющу.

Ее плечи вздрагивали. Она плакала – Плющ тоже плакала, когда их окружило облако токсинов.

Селина выехала из парковочного кармана и понеслась по дороге, набирая скорость. Прямо перед поворотом она посмотрела в зеркало заднего вида. И увидела, как Плющ обняла Харли как раз тогда, когда ее токсины начали действовать, и нежно уложила подругу на землю. Нож бряцнул о бетон. А потом все поглотил зеленый дым.

Струйка крови ползла у нее по плечу.

Она зажала рану рукой, чтобы остановить кровотечение, но боль…

Она разогнала «мерседес» на полную мощность.

Выбоины на дороге каждый раз напоминали о ране в плече, но Селина перенаправила боль, чтобы она помогла ей собраться. Шумоподавление в машине не справлялось с ревом двигателя и дороги, и она не слышала, дышит ли Мэгги. И не осмеливалась оторваться от дороги так надолго, чтобы проверить. Сейчас нельзя: стрелка на спидометре прошла уже 160, 170, 190…

Она петляла между другими машинами, невнимательные и разъяренные водители гудели ей вслед, зрение обострилось из-за адреналина. Кровь текла у нее по груди и по спине.

210…220…240…

Открылась пустынная дорога, прямая и ровная. Селина лавировала между машинами на своей полосе, уворачиваясь от встречного движения, используя руку вместо разметки, когда нужно.

Красный свет, знаки «стоп»… Она летела мимо.

Наконец, открылась опустошенная, поросшая травой равнина, по которой вилась пустынная дорога. До фабрики оставалось пятнадцать километров.

Эти пятнадцать километров время то замедлялось, то бежало, петляя и искажаясь. До тех пор, пока она не подъехала к бетонному заграждению. До входа на фабрику ее отделяло пятнадцать метров потрескавшегося асфальта.

У нее не осталось сил выругаться, разбить руль в мясо. Она с трудом сумела повернуть голову, чтобы посмотреть на Мэгги.

Грудь ее сестры поднялась – совсем чуть-чуть.

Будто она билась за каждый вдох.

Селина с трудом вышла из машины и сделала два шага к задней двери.

Мэгги лежала на сиденье почти как неживая.

Сто шагов. Сто шагов отделяют ее от спасения.

Селина собралась, пытаясь не замечать адскую боль в плече.

Но легкость в голове, расплывчатое зрение…

Селина осознавала опасность кровопотери. Понимала, что по пути сюда она потеряла столько крови…

Она тоже взяла время взаймы.

А Ямы, которую она сделала, хватит только на один раз. На одного человека.

Но она этого не боялась. Гораздо больше она боялась тяжелого дыхания Мэгги. Ничто в жизни не пугало ее больше, чем это. И не испугает.

Четыре с половиной метра. Сто шагов.

Селина собралась. Сделала три вдоха, чтобы прийти в себя, хотя от этого ее плечо пронзила боль, растекаясь по телу.

Сто шагов.

Она потянулась к Мэгги. Подавила вскрик, когда положила тело сестры на здоровое плечо.

Шаг. Еще один. И еще.

По дороге в трещинах, под ясным небом, с которого на них смотрят звезды.