Потому что Пантеры…

Там была Мика Икедо. Альфа в банде Пантер.

Заняла оборону, охраняя двери в больницу.

Ее прикрывала Ани Эрнандез, ее двойка.

И Тиффани Макбрайд, ее тройка.

А у каждой двери, у каждого низкого окна…

Пантеры стояли на посту.

Пантеры держали оборону.

– Не верится просто, – прошипел Гордон, – они охраняют больничные наркотики для парней Фальконе.

Он потянулся к рации.

– Нет, все не так, – тихо сказал Люк, пока девочки, кому-то всего четырнадцать, кому-то уже двадцать восемь, шли вперед, не боясь и не склоняя головы, пока перед ними на улицах бушевал хаос «Аркхэма».

– Они пришли на призыв о помощи.

Гордон моргнул и опустил рацию.

– Женщина-Кошка.

Люк кивнул.

– Но почему?

Люк осмотрел экраны, пытаясь найти ее.

– Почему они просто в «Аркхэм» за ней не пошли?

Люк не ответил, а Гордон начал раздавать подчиненным приказы, чтобы те заняли позиции по городу.

Кличка, так она объяснила свой наряд. Эта тема с кошками появилась из-за клички, которой ее наградили другие наемницы.

Пантеры записывали свои победы чернилами на коже. Если что и могло спровоцировать кошачью кличку…

Он никогда не видел руки Холли выше запястий. Даже ранней осенью, когда стояла жара, она носила одежду с длинным рукавом. Где бы она ни была.

Чтобы спрятать татуировки.

Набитые на руках пятна пантеры.

– Мне нужен компьютер, – выдохнул Люк и без спросу притянул к себе ближайший ноутбук. Сделав пару кликов, он вошел в базу данных ГДГП. А рядом открыл окно браузера.

Олимпиада. Она выиграла олимпиаду на уровне штата.

Оставила ему хрустальную туфельку.

Он прокручивал статьи. Списки победителей каждой олимпиады, фотографии.

А вот и она.

Не Холли Вандериз, светская дива и богатая наследница.

А Селина Кайл, девочка из плохого района и бандитка.

Вот она держит свою награду за победу на олимпиаде штата – четырнадцать лет, темные волосы, угрюмое лицо. Вот еще кадры с разных соревнований по гимнастике. Даты совпадали, и лицо… Это она. Свирепая и собранная.

Он вбил ее имя в базу ГДГП. Ее личное дело подчистили. Но Люк знал пару лазеек в коде и смог откатить все назад.

Родилась и выросла в самом опасном и неблагополучном районе Готэма. Мать-наркоманка, отца нет. Мать, которая ее била. Хоть что-то из ее прошлого оказалось правдой. Сейчас отбывает пожизненное заключение, в том числе за попытку похищения и убийство.

Но Холли – Селина… Учится едва ли не лучше всех в классе. И экзамены сдает так же. Самая умная ученица в своем округе. В любом округе. Талантливая гимнастка. И известная Пантера.

Кража. Вооруженное нападение. Список был длинный.

Боец, непобежденный на подпольном ринге Кармайна Фальконе.

Исчезла два года назад, в семнадцать лет, когда ей в личное дело вписали третий привод.

И эти последние, тяжелейшие преступления она совершила потому…

У Люка оборвалось сердце, когда он снова поднял взгляд на больницу, на Пантер, которые пришли на отчаянный зов их бывшей соратницы. Чтобы охранять не только тех, кто не сможет себя защитить, но еще и…

Чтобы охранять…

Люк забрал с собой ноутбук Гордона и взмыл в небо.

* * *

Селина бежала к больнице.

Заключенные бесновались, обезумев, Селина бежала мимо, мимо полицейских, у которых хватило ума не останавливать ее, мимо испуганных жителей. Селина бежала всю дорогу от «Аркхэма», дыхание прокалывало грудь острым клинком.

Мика и Ани уже были там. Ждали у дверей.

Они оглядели ее, не сказав ни слова: боевой костюм, светлые волосы.

Лицо Ани исказил новый шрам, но в остальном они, кажется, мало изменились.

Они изменились мало, а вот Селина… Ей это тело, эта одежда казались чужими. Она сама себе казалась чужой.

Мика наклонила голову, отходя от стеклянных дверей.

Ее бывшая Альфа взяла трубку со второго гудка. Не стала задавать вопросов, выслушав объяснения Селины. Выслушав ее мольбы. Выслушав, как их непобежденный боец, который всегда исполнял приказы Мики, делал все, что она говорила, просил об одолжении.

И Мика согласилась. Собрала всех Пантер, кого только смогла.

Селина благодарно кивнула Альфе, потом Ани, и понеслась во весь дух, едва миновав стеклянную дверь.

В последний раз она видела Мэгги два года назад.

Девушка на больничной кровати перед ней была оболочкой. Скорлупой, оставшейся от того, кем раньше была ее сестра.

Машины тихо гудели и чирикали, в комнате было темно и тихо. У стены стояли два стула, там спали двое мужчин, на вид им было по сорок с чем-то. Приемные родители Мэгги.

Перебрались сюда, к дочери.

Чтобы провести с ней последние дни. Последние часы.

Кожа Мэгги слишком туго обтянула хрупкие кости. Ее прекрасные вьющиеся волосы лежали на подушке – они истончились и потускнели.

Селина перенесла руку на грудь, будто могла вобрать в себя хрипы, которые чувствовались внутри. Земля уходила у нее из-под ног, пока она смотрела и смотрела на сестру.

Муковисцидоз ее добил.

Ее кровать теперь окружали трубки и приборы, а мониторы и капельницы как часовые стояли вокруг Мэгги, пока та была без сознания. Столько оборудования. И ничто из этого не может сохранить ей жизнь.

Она неизлечима.

А ее отцы, которые спали у кровати своей дочери… Они удочерили Мэгги, зная, что она больна. Что у них мало времени. Что будет дорого, тяжело и грустно.

Но они все равно приняли ее к себе в семью.

Два года они сражались за ее сестру. Каждый день. Всеми средствами, какие у них только были.

А когда месяц назад они получили анонимное пожертвование, которое покрыло все траты на лечение Мэгги… они плакали.

Селина знала это потому, что той ночью, когда они распечатывали письмо на кухне своего красивого дома в пригороде, она стояла неподалеку, спрятавшись в темноте на улице.

Но всех денег мира, украденных наличных, драгоценностей и предметов искусства все равно не хватило бы, чтобы остановить болезнь, которая уничтожала легкие ее сестры, забирала у нее жизнь. Забирала эту прекрасную, милую душу.

Она узнала это задолго до того, как вернулась. До того, как перевела им деньги.