Двери склада распахнулись в облаке дыма, секундой позже взрыв вынес окна.

А потом в помещение ворвались спецназ и ГДГП.

Селина подготовилась заранее и выучила запасные выходы и точки обороны. Она перекатилась к громадному башнеподобному станку, а Харли, выругавшись, бросила бомбы.

Те взорвались, вспыхнул свет, раздался грохот, и с потолка посыпалась пыль. К Харли подбежала Плющ. Она на ходу достала несколько прекрасных цветов и метнула их в полицейских. Помещение тут же заполнилось дымом.

Но ГДГП тоже подготовились. И валившие через двери спецназовцы были в заранее надетых противогазах. Плющ все равно метнула в них очередную порцию цветов: стебли разрезали туман, а дым стал почти непроницаемым.

Полиция охраняла все выходы. Гордон не стал рисковать.

Но окно рядом с ними, в шести метрах…

– Сюда, – крикнула Селина сквозь дым Харли и Плющу. – Давайте!

Благодаря Плющу Харли надела противогаз и побежала к Селине, уже слепо бросая бомбы в дым, а полицейские кричали, приказывая сдаться и прекратить огонь. У Харли по руке бежал ручеек крови. Ее задело. Не сильно, но Плющ зажимала ей рану рукой. Ее бледные пальцы и запястья были залиты кровью.

Они остановились за станком, к которому прижалась Селина. Она показала на окно:

– Снаружи ждет еще один отряд. Мы бросимся бежать – застанем их врасплох, выпрыгнув из окна.

– Да они нас застрелят прежде, чем мы приземлимся, – ответила Плющ, оценивая расстояние и отряд, который наверняка ждал их в переулке за окном.

– Я выиграю для вас время, – выдохнула Селина, – а вы бегите. Не останавливайтесь.

Харли разглядывала Селину, в то время как крики спецназовцев приближались.

– А ты сама?

– Можно подумать, тебе не все равно.

Селина готова была поклясться, что в голубых глазах Харли промелькнуло нечто похожее на сожаление. Но Плющ приказала:

– Надо поторапливаться. Давайте.

Селина не стала их предупреждать дважды, а кинулась к окну. За ним скрывалась ловушка. И очень серьезная.

Из ножен на спине она вытащила кинжал, другая рука крепко сжала кнут. Рядом с ней полыхнуло зеленым – стебель-кнут Плюща. Селина подбежала к окну:

– Долбани его, Харли!

Ей ответила бомба – последняя бомба Харли. Стекло еще осыпалось на пол, когда Селина запрыгнула на ящик под окном, схватилась за подоконник, подтянулась и вылезла наружу.

В паре метров от них, у задней двери, их поджидал вооруженный отряд спецназовцев в противогазах. Они повернулись, держа оружие наготове, туда, куда приземлилась Селина:

– БРОСЬТЕ ОРУЖИЕ И…

Селина дальше слушать не стала. Ее кнут щелкнул, прорезав воздух, закрутился вокруг ближайшего ружья и вырвал его из рук у спецназовца.

Остальные медлили, будто необычное оружие застало их врасплох.

У Селины за спиной приземлились две пары ног. Харли и Плющ.

Они не стали тратить время. Убегая, Харли кинула в спецназовцев два метательных ножа. Селина едва заметила эту отчаянную атаку, снова щелкнув кнутом, сбросив еще одно ружье на землю.

Плющ и Харли уже выбежали за линию огня. В два прыжка забравшись на мусорный контейнер, они перепрыгнули через ряд полицейских машин, Харли снова с убийственной точностью метнула нож, а стебель Плюща хлестнул воздух.

Селина не стала смотреть, добежали ли они дальше – туда, где рядом со складом на краю порта текла река Спрэнг. Но услышала, как два тела шлепнулись на воду. Плеск воды едва можно было расслышать за криками спецназовцев, стоящих перед Селиной.

Она застала их врасплох, но они уже оправились. И наставили на нее ружья.

– Бросай оружие, – приказал ей стоящий рядом спецназовец, подходя ближе. Дверь у нее за спиной распахнулась, оттуда высыпал еще отряд, взяв ее в окружение. Тридцать человек. С оружием. И разрешением на убийство.

Селина осмотрела бесконечные ружья и бронежилеты.

Ее мечи звякнули, ударившись об землю.

Рядом с ними упал кнут.

Медленно Селина подняла руки вверх, и ее обступили полицейские.

Люк встал и спустился в спортзал еще до рассвета. Как раз вовремя, чтобы включить первый выпуск утренних новостей и увидеть заголовок, который заставил его выключить беговую дорожку.

Люк не мог сдвинуться с места. Не мог броситься к выходу, к себе домой, к гардеробной, где был спрятан его костюм, не мог понять, что делать, когда увидел смазанные кадры.

Женщина-Кошка. Бьется и кричит, обезумев, когда ее затаскивают в бронированный автозак. Ни следа от спокойной, хладнокровной женщины, которую он знал. Нет, эта женщина не проследовала в автозак мягкой походкой, ее когти врезались в металл, оставляя глубокие полосы, когда ее втолкнули туда в наручниках, закованную в цепи. Она визжала, смеялась…

Лечебница «Аркхэм».

Ее пытались переименовать, отказаться от старого названия, но прежнее имя витало в воздухе, окруженное боязливым шепотом. Туда посылали сумасшедших преступников, худших из худших. Охранные системы и внутренние инструкции там были на высшем уровне, даже в «Блэкгейте» такого не было.

И вот ее привезли туда, новостной выпуск прервала прямая трансляция из «Аркхэма». Журналистов пригласили в какую-то маленькую комнату для допросов. Люку была знакома эта холодная обстановка. Лампы дневного света, бледные стены и низкие потолки, из-за которых все казалось зеленоватым, болезненным.

Из-за сгрудившихся в комнате журналистов все казалось еще хуже. Они смотрели на стол, где не было ничего, кроме крепления для наручников. Цепей.

Ни Люк Фокс, ни Бэтвинг ничего не могли сделать. Даже если он прямо сейчас позвонит Гордону как Бэтвинг, он все равно не доберется до него вовремя. Не остановит его.

Она выставила ГДГП на посмешище, давила и давила на них, пока…

Пока дверь в комнате не открылась и ее не ввели в комнату. На ней до сих пори был шлем и костюм, она была закована в наручники и шла под прицелом дул автоматов, а за ней следовал небольшой отряд спецназовцев, который подталкивал ее к стулу.

Лицом ко всем этим камерам.

Следом за ней вошел окружной прокурор. Лицо у него было каменным.

И Люк понял. Что за этим столом сейчас произойдет. Зачем позвали журналистов.

– Мы в Готэме, – произнес прокурор, обращаясь к камерам и стоя за спиной у Женщины-Кошки, пока ее приковывали к столу, – не прощаем тех, кто ставит под угрозу безопасность, счастье и благосостояние наших жителей.