Впервые я встретил Люси, уже несколько недель прожив в Лондоне; к этому времени мы не раз виделись с Роджером, и всякий раз он говорил: «Ты бы зашел, познакомился с Люси», но эти нетвердые пожелания так и повисали в воздухе, и в конце концов, сгорая от любопытства, я пристроился к Бэзилу и пошел без приглашения.

Как-то в конце дня я встретил его в Лондонской библиотеке.

– Собираешься к молодым Симмондсам? – спросил он.

– Насколько я знаю, нет.

– У них сегодня гости.

– Роджер мне не говорил.

– Он просил меня сказать всем. Я как раз к ним направляюсь. Может, составишь компанию?

Мы доехали до Виктория-сквер на такси, я расплатился.

Выяснилось, что Роджер и Люси вовсе никого не ждали. Днем Роджер обычно пропадал в Комитете по оказанию помощи испанским эмигрантам, а сейчас только что вернулся оттуда и залез в ванну. Люси слушала вечерние известия по радио.

– Ничего, – спросила она, – если я еще минутку послушаю? Могут передать о забастовке докеров в Мадрасе. Роджер сейчас спустится.

Поскольку выпить она не предложила, Бэзил сказал:

– Может, я пока поищу виски?

– Конечно. Какая я дура! Всегда забываю. Попробуйте посмотреть в столовой.

Он вышел, а я остался с Люси в ее временной гостиной. Она слушала диктора, не пошелохнувшись. Она была уже на шестом месяце («Даже Роджер, – сказала она потом, – вынужден признать, что это вполне пролетарский поступок»), но снаружи вроде бы ничего еще не было заметно; правда, она была бледна, бледнее обычного, я думаю, и сохраняла на лице то безразлично-отсутствующее выражение, какое иногда появляется в первую беременность. Заглушая голос диктора, Бэзил крикнул на лестнице:

– Роджер, где ты прячешь штопор?

Диктор перешел к курсу акций, и Люси выключила радио.

– Молчат о Мадрасе, – сказала она. – Хотя, может быть, вы не интересуетесь политикой?

– Не очень, – подтвердил я.

– У Роджера почти никто из друзей не интересуется.

– Положим, он и сам новичок, – заметил я.

– Просто он не хочет навязывать свои взгляды тем, кому они безразличны.

Это уже не лезло ни в какие ворота: во-первых, она, ни много ни мало, претендовала на то, что лучше меня знает Роджера, а во-вторых, я еще не избыл непроходимую скуку, которой он наградил меня в две-три последние встречи.

– Вы окажете нам всем великую услугу, если убедите его исполнять свое намерение, – произнес я.

Обидно до слез, когда хамство игнорируют. А именно так отреагировала Люси. Она всего-навсего сказала:

– Нам скоро надо выходить. Мы идем в театр Финсбери, а там начинают в семь.

– Очень неудачное время.

– Оно устраивает рабочих, – сказала она. – Ведь им завтра вставать раньше, чем нам.

Потом с бутылкой и стаканами вошли Роджер и Бэзил.

– Мы сейчас уходим, – сказал Роджер. – В Финсбери идет «Тракторная трилогия». А ты не хочешь? Может, мы раздобудем еще одно место, как ты думаешь, Люси?

– Сомневаюсь, – ответила Люси. – Там всегда аншлаг.

– У меня что-то нет желания, – сказал я.

– Тогда, может, потом подойдете в кафе «Ройял»?

– Это можно, – согласился я.

– О чем вы говорили?

– Мы слушали последние известия, – сообщила Люси. – О Мадрасе молчат.

– Наверное, им велели прикрыть эту тему. ИКО умеет заткнуть рот Би-би-си.

– ИКО? – спросил я.

– Имперский колледж обороны. Очередная профашистская лавочка, очень секретная. Их водой не разлить с ИХТ и нефтяными компаниями.

– ИХТ?

– Имперский химический трест.

– Роджер, – сказала Люси, – если мы еще задержимся, мы не успеем перекусить.

– Верно, – кивнул он. – До встречи в кафе.

Я ждал, что Люси как-то поддержит это приглашение. И она сказала: «К одиннадцати мы будем» – и стала ворошить ситцевые подушки, разыскивая сумочку.

– Не ручаюсь, – сказал я, – что смогу подойти.

– Мы на машине? – спросил Роджер.

– Нет, я его отпустила. Он и так возил меня целый день.

– Тогда я всем закажу такси.

– Мы можем куда-нибудь подбросить Бэзила и Джона, – предложила Люси.

– Нет, – сказал я, – закажите два.

– Мы поедем через Аппенродс, – сказала Люси.

– Мне не подходит, – сказал я, хотя на самом деле они проедут в двух шагах от Сент-Джеймса, а мне туда и надо было.

– Я поеду с вами, хочу посмотреть, как вы будете закусывать бутербродами, – произнес Бэзил.

Тем и кончилась наша первая встреча. Я уходил с тяжелым сердцем, меня особенно обескуражило, как она сразу стала звать меня по имени и как снисходительно согласилась, чтобы я с ними поужинал. Если бы указать мне мое место взялась девица попроще, она с нарочитым равнодушием обозвала бы меня «мистером Плантом», и я бы взял маленький реванш. Но Люси не делала ошибок.

Я знал много начинающих жен, которые спотыкались именно на этом месте. Либо они пытались завоевать доверие друзей своего мужа, сохраняя, так сказать, прежнюю администрацию на оккупированной территории, либо объявляли старый порядок сокрушенным и заставляли присягать новой власти, которая всех рассудит по заслугам. О существовании этих крайностей Люси даже не подозревала. Я пришел некстати, я нахамил, но я друг Роджера, а друзья Роджера – это как бы его семья и теперь ее семья тоже; у нас были вопиющие недостатки, но не ее забота – переделывать нас; мы имели право незваными явиться в ее дом, кричать на лестнице, где штопор, ужинать с ней за одним столом. Вопрос о бесцеремонности даже не возникал. Для Люси мы попросту не существовали как самостоятельные личности. Позиция, повторяю, безошибочная и в высшей степени вызывающая. Прошло несколько дней, и я осознал, что размышления о том, как сбить ее с этой позиции в отношении меня лично, отнимают у меня поразительно много времени – которое, впрочем, мне некуда было девать.

Для начала я решил пригласить ее с Роджером на завтрак. Я был уверен, что до этого не додумается никто из их друзей, – но я как раз и не хотел быть как все. Приглашение я сделал официально, за несколько дней, послав Люси открытку. Я знал, что Роджера это заинтригует. Он спросил меня по телефону:

– Люси говорит, ты приглашаешь нас на завтрак – это как понять?

– Вы сможете прийти?

– Я думаю, да. Но как это понять?

– А что тут понимать? Просто хочу позавтракать с вами.

– Зачем?

– Видишь ли, так заведено, когда друг женится. Долг вежливости.

– А ты не припас каких-нибудь жутких иностранцев из числа своих заморских друзей?

– Нет-нет, ничего похожего.

– М-да… Все это странно. Я имею в виду – письмо, и вообще.

Я повесил трубку.

Люси также официально ответила согласием. Я изучил ее почерк – это была мужская рука:

Дорогой Джон, мы с большим удовольствием позавтракаем с Вами в