Всеми овладел страх. Смерть грозила каждому, кто был связан с семьей Великого Хана.

Вне столицы царила почти такая же суматоха и беспорядок, но их вызвали не иностранные захватчики и не мятежники. Опасность пришла из другого источника, зловещего и таинственного — началась чума. Человек мог казаться здоровым утром, но днем внезапно слечь с приступом лихорадки, сопровождаемой рвотой и поносом. Люди, которые только вчера казались здоровыми, внезапно и необъяснимо умирали, а их тела начинали разлагаться. Кровь замедляла свой бег, появлялись нарывы и опухоли под мышками и в паху. Эти опухоли стали называть греческим словом «бубоны», а болезнь стала известна медицине как бубонная чума. Когда опухоли достигали большого размера, они разрывались. Кровь сворачивалась прямо в жилах, и поэтому лица умирающих чернели, по этому признаку болезнь стали именовать Черной Смертью. Человек сгорал от нее буквально за несколько дней. В некоторых случаях, болезнь поражала легкие, а не лимфоузлы, в результате больные просто задыхались. Умирая, они заражали сам воздух вокруг кашлем и чиханием.

Согласно наиболее правдоподобному, но неподдающемуся проверке, отчету, болезнь, появилась на юге Китая, а воины-монголы принесли ее на север. Чуму разносят блохи, которых в северные регионы привезли на себе крысы, сопровождавшие караваны с продовольствием и другими товарами с юга. Хотя блохи обычно не заражают людей, а запах лошадей отпугивает их, они могут жить в мешках с зерном, одеждой и в других местах неподалеку от людей и ждать момента, чтобы запрыгнуть на них. Как только зараженные блохи прибыли в Гоби, они нашли убежище в норах сурков и обширных колониях грызунов, где с тех пор и обитают. Чума не потеряла своей силы в открытой степи Монголии, но из-за небольшой плотности населения она была менее опасна. Даже сегодня чума уносит несколько жертв в год, но монгольский образ жизни не дает ей перерасти в эпидемию. В густонаселенных городских областях Китая, а позднее и в других городских областях, болезнь свила себе гнездо в поселениях крыс, которые жили в непосредственной близости от людей уже так давно, что никто не видел в них источник болезни.

В 1331 году летописцы зафиксировали смерть 90 % жителей провинции Хэбэй. К 1351 году Китай потерял от половины до двух третей населения. В начале XIII в. население страны составляло приблизительно 123 миллиона жителей, но к концу XIV в. это число снизилось до 65 миллионов.

Китай был производственным центром монгольской Мировой Системы, и поскольку товары шли из зараженного Китая, болезнь, по-видимому, распространялась во всех направлениях сразу. Археологические свидетельства указывают, что в 1338 чума вышла из Китая, пересекла Тянь-Шань и уничтожила христианское торговое сообщество около озера Иссык-Куль в Кыргызстане. Чума стала эпидемией торговли. Те же самые монгольские дороги и караваны, которые пронизывали евразийский мир XIII и XIV столетий, перевозили теперь не только шелк и пряности. Дороги и почтовые станции, построенные Монголами для торговцев, стали перевалочными пунктами для блох и, таким образом, для эпидемии. Вместе с роскошными тканями, экзотическими ароматами и великолепными драгоценностями караваны привезли блох, которые распространяли чуму от одного лагеря к другому, от одной деревни к другой, от одного города к другому и от одного континента к другому. Если чума уничтожала всего только одну станцию на каком-нибудь горном перевале, это могло привести к изоляции большой области в пределах империи.

Чума достигла столицы Золотой Орды в Сарае в низовьях Волги в 1345. В это время Янибег, хан кипчаков, готовился осадить крымский порт Кафу (современная Феодосия), торговый пост, созданный торговцами из Генуи для экспорта русских рабов в Египет. Монголы иногда сотрудничали с итальянскими работорговцами, а иногда пытались подавить их торговлю. Власти монголов закрыли торговый пост и несколько раз изгоняли генуэзцев, но каждый раз впоследствии смягчались и позволяли им вернуться. Чтобы защититься от дальнейших угроз со стороны монголов и обезопасить свою торговлю, генуэзцы построили мощную защитную стену вокруг города и вторую внутреннюю стену, чтобы защитить сердце своей фактории.

Когда чума вспыхнула в рядах монгольской армии, Янибег был вынужден снять осаду и отступить, но болезнь к тому времени добралась и до защитников крепости. Согласно единственному сообщению европейского хрониста, Янибег приказал забрасывать катапультами за стены города тела умерших от чумы, и хотя генуэзцы пробовали избавиться от тел, бросая их в море, эпидемия вспыхнула. Хотя у нас часто повторяют, что история не должна основываться только на свидетельствах очевидцев; единственный известный источник этой истории — это бумаги адвоката, Габриеля де Муссиса, который работал около Генуи в городе Пьяченце. Он утверждал, в свою очередь, что услышал эту историю от некоего матроса. Поскольку трупы не могли дышать и таким образом заражать своих жертв, на них, видимо, были живые блохи, которые и разнесли по городу заразу. Нам эта история кажется сомнительной, не столько потому, что монголы бы не захотели способствовать распространению эпидемии, сколько потому, что это не была бы верная стратегия для победы.

По воле человека или вопреки ей, болезнь уже распространялась и остановить ее было невозможно. Когда генуэзцы и другие беженцы покинули Каффу, они увезли с собой чумув Константинополь, а оттуда она быстро перекочевала в Каир и Мессину на Сицилии. Если город был идеальным домом для чумы, замкнутая окружающая среда судна была идеальным инкубатором, местом, где люди, крысы и блохи жили бок о бок, и где не было лошадей и огня, то есть тех двух вещей, которых блохи больше всего не любят. Освобожденный от сравнительно медленного движения по торговым путям, где болезнь должна была ждать подходящей телеги или груза товаров, чума теперь распространялась со скоростью ветра в парусах. В 1348 она разорила города Италии, а к июню того же года пришла и в Англию. К зиме 1350 чума пересекла Североатлантическое побережье от Фарерских островов через Исландию и достигла острова Гренландия. Она, вероятно, погубила 60 % жителей Исландии, и стала самым важным фактором в заключительном исчезновении последней колонии викингов в Гренландии.

За шестьдесят лет с 1340 до 1400, согласно некоторым оценкам, население Африки уменьшилось с 80 до 68 миллионов жителей, а Азии с 238 до 201 миллиона. Полное мировое население — включая обе Америки, куда чума доберется еще только через два столетия, упало за один век приблизительно с 450 миллионов до 350–375 миллионов жителей. Это чистая потеря по крайней мере 75 миллионов жизней, то есть больше чем по миллиону человек в год. По мере получения новых научных данных ученые называет все более высокие цифры. Население Европы уменьшалось с приблизительно 75 миллионов до 52 миллионов. Смертность на одном только европейском континенте была примерно такая же, как полные международные потери от СПИДа в двадцатом столетии. Для Европы XIV века, однако, эта цифра означала гибель половины или трети всего населения. Для сравнения, в огромном разрушении Второй мировой войны в Европе, Великобритания потеряла меньше чем 1 % населения, а Франция, сцена напряженной борьбы, — 1.5 % населения. Немецкие потери достигли 9.1 %. Голод поднял показатели смертности в Польше и Украине до 19 %, но даже они оставались значительно ниже того урожая, который собрала чума в XIV веке.