Самое пагубное объяснение азиатской неполноценности происходило не столько от европейских философов и художников, сколько от ученых, новой породы интеллигенции, порожденной Просвещением. В середине восемнадцатого столетия французский натуралист граф де Бюффон создал первую энциклопедию естествознания, в которой предложил научное описание главных человеческих групп, где монголы занимали самое важное место в Азии. Его описания походили на истеричные писания Матье Парис и Фомы из Спалато. «Губы у них большие и толстые, с поперечными трещинами. Язык длинный, толстый и очень грубый. Нос маленький. Кожа имеет грязно-желтый оттенок и несовершенна в эластичности, она кажется слишком большой для их тел». Он объявил женщин-татарок «столь же уродливыми, как мужчины». Их культура казалась ему такой же отвратительной, как их лица: «Большинство этих племен враждебны к религии, этике, и благопристойности. Они — профессиональные грабители». Переведенный с французского на все главные европейские языки, его труд стал одним из классических источников информации в течение XVIII и XIX столетий.

Европейские ученые стремились классифицировать всё, от пород собак и лошадей до видов роз и одуванчиков. Немецкий зоолог Иоганн Фридрих Блюменбах, профессор медицины в Геттингенском университете, создал зоологическую классификацию людей, основанную на сравнительной анатомии, особенно на пигментации кожи, цвете глаз и волос, типе черепа и лицевых особенностях. Согласно его исследованию, люди разделились естественно на три первичных расы, соответствующие Африке, Азии и Европе, а также на две менее важные подкатегории — американских индейцев и малайцев. Исходя из теории монгольского происхождения всех азиатских народов, он всех их разместил под рубрикой «Монголы». Европейские ученые быстро приняли его теорию, сделав ее научным евангелием.

Категории, конечно, подразумевали эволюционное расположение различных рас, как это ясно сформулировал шотландский ученый Роберт Чамберс в 1844 году. «Ведущие черты различных рас», объясняет он, «являются просто показателями специфических стадий в развитии высшего или кавказского типа». По сравнению с белой расой монгол — «недоразвитый ребенок, едва только рожденный».

Скоро этим теоретикам стало ясно, что монголоидная раса весьма походит на азиатского орангутанга. Подобие было очевидно не только в чертах лица, но и в позах. Выходцы из Азии, как и орангутанги, сидели со свернутыми ногами в положении «Будды» или «монгола». Категория монголоидов расширилась и смогла включить всех индейцев и эскимосов, так же в нее вошли «северные китайцы, южные китайцы, жители Тибета, племенные народы южного Китая, монголы, некоторые тюрки и тунгусцы, корейцы, японцы и палеоазиатские народы».

Вскоре ученым стало очевидно, что сходство лицевых черт недоразвитых детей с монголоидными явно указывает на их принадлежность к этой расе. Первая связь между отсталыми детьми и «монголоидной расой» отслеживается в 1844 году в исследовании Роберта Чамберса, который связал болезнь с кровосмешением: «Родители слишком близкие родственно могут производить потомство монгольского типа, то есть людей, которые в зрелости все еще являются своего рода детьми». В 1867 году доктор Джон Лангдон Хэйдон Даун, Главный врач сумасшедшего дома Эрлсвуд в Суррее, формализовал новую систему категорий в «Наблюдениях по поводу этнической классификации идиотов» в «Бритиш Джорнал оф Ментал Сайнс». В дополнение к кровосмешению и другим формам девиантного поведения врачи также предложили в качестве причин заболевания плохое питание, материнское беспокойство, чрезмерное использование духов, отеческий алкоголизма и оплодотворение двухголовым сперматозоидом.

Более четкое объяснение было найдено в истории. Веками племена грабителей гуннов, аваров и монголов насиловали белых женщин. Остатки этих генов иногда прорываются в современную эпоху, когда «нормальные» европейские женщины рожают ребенка-монголоида. Сын доктора Дауна дополнил теорию отца, показав, что эти ненормальные происходят из прамонгольского этноса и должны считаться скорее «предчеловеком, а не человеком».

В популярной книге 1924 года «Монгол внутри нас» британский врач Фрэнсис Г. Крукшанк легко прыгает между монголами как расой и как умственной категорией, благодаря тому что он назвал «монгольским клеймом», куда входили маленькие мочки уха, выдающиеся задние проходы и маленькие гениталии как среди мужчин, так и среди женщин. Очевидным выводом стало то, что такие отсталые дети вообще не принадлежат к белой расе и тем более к семьям, в которых они родились. Крукшанк объяснил, что эти люди «являются расой обособленной. Они — действительно „монгольские экспатрианты“». Поскольку эти дети принадлежали к иной расе, чем родители, их следовало удалять из семей.

Отсталые дети были только частным примером распространенного явления — «атавистического монголизма (или оранжизма)». Согласно этой теории, Западные монголы несли ответственность не просто за отсталость детей, но и за большую часть преступлений и глупостей на западе Европы. Согласно этой теории евреи, в частности, более монголоидны, так как смешивались с хазарами и другими племенами степи, а затем принесли свой испорченный генетический код в Европу.

В течение девятнадцатого столетия страх Европы перед выходцами из Азии усилился. В 1894 году русский поэт Владимир Соловьев написал стихотворение, которое назвал «Панмонголизм». Угроза ценностям современной цивилизации со стороны Китая и Японии была, на его взгляд, сопоставимой эре Чингисхана, когда «он поднял от Востока народ безвестный и чужой». То же произойдет и теперь: «Готовит новые удары/Рой пробудившихся племен./От вод малайских до Алтая/Вожди с восточных островов/У стен поникшего Китая/Собрали тьмы своих полков./Как саранча, неисчислимы/И ненасытны, как она,/Нездешней силою хранимы,/Идут на север племена». И вот уже «Орел двухглавый сокрушен/И желтым детям на забаву/Даны клочки твоих знамен». «Панмонголизм» — дикое для Соловьева слово.

Со времени Ренессанса и Монгольской империи Чингисхан превратился в отщепенца истории. В его новооткрытой колониальной державе и в его самоназначенной миссии управления миром современная Европа не отвела пространства для азиатских завоевателей. Христианские колониалисты и коммунистические комиссары одинаково стремились спасти азиатов от ужасного наследия варварской диктатуры и кровожадной дикости, принесенной им Чингисханом и его ордами монголов. Как только монголы стали главным источником всех проблем Азии, они помогли европейцам обосновать необходимость ее завоевания от Японии до Индии, превратив его в благородную миссию белого человека. Воображаемые ужасы Чингисхана и монголов стали частью оправдания власти цивилизованных англичан, русских и французов в колониях.

В прямой оппозиции европейским ученым и политическим деятелям жертвы их идеологии, азиатская интеллигенция и активисты нашли нового героя в Чингисхане. Во всей Азии, от Индии до Японии, новое поколение азиатов двадцатого столетия, желая освободиться от европейского колониализма, искали утешения в образе Чингисхана и его монголов, самых великих азиатских завоевателях в истории, которые ярко опровергли все доктрины европейского превосходства.

Одним из первых переосмыслил личность Чингисхана Джавахарлал Неру, отец индийской независимости. Сидя в тюремной камере зимой 1931 года, он узнал, что британские колониальные власти только что арестовали его жену и заключили ее в другую тюрьму, и что согласно газетам, с нею плохо обращались. Понимая, что их тринадцатилетняя дочь Индира, которая впоследствии стала премьер-министром Индии, будет одинока и напугана, Неру начал писать ей длинные письма, чтобы преподать ей историю как противоядие к тому, что она выучила в колониальных школах. Следующие три года он писал такие письма на четыре-пять страниц почти ежедневно; в них, он делал попытку понять место Индии и всего континента Азии в мировой истории. Это был его путь к «мечте о прошлом, и поиск нашего способа сделать будущее большим, чем прошлое». Он написал ей в первом письме: «Будет глупо не признавать величия Европы. Но было бы так же глупо забыть величие Азии».