Неужто опять напоролись на ядовитые шипы?

К нам подбежала встревоженная Хальди, ахнула, глянув на раненого Халида, а увидев бессознательного Лара, и вовсе прижала ладонь ко рту.

На мгновение все замерли, столпившись вокруг лежащего на земле раан-хара. Переглядываясь, явно не зная, что делать дальше.

— С ним такое впервые? — спросила, с трудом проглотив колючий ком, застрявший в горле. Слезы рвались наружу, глаза нестерпимо щипало, но я не позволяла им прорваться. Как могла, заталкивала внутрь, понимая, что от моей истерики сейчас будет только хуже.

Халид коротко кивнул.

— Обычно он быстро восстанавливается. Такое свойство крови. Но сейчас… — Кшатрий покачал головой и тяжело выдохнул.

О боги! Что же делать? И смогу ли я чем-то помочь, если даже Халид растерялся?

— Несите его в шатер! Хальди, приготовь горячей воды! — скомандовала резко, мимоходом подивившись, как жестко звучит собственный голос.

Все разом отмерли и принялись исполнять указания. Лаара понесли на себе стражи, что оставались сторожить лагерь, — прибывшие из леса сами еле держались на ногах.

В шатер ввалились всей толпой. Устроили Лаара на постели.

— Рана еще кровит, надо сменить повязку и затянуть потуже, — произнес кто-то за спиной, а я уже закатывала рукав перепачканной туники мужа. Кожа его была прохладной и влажной, и ткань предательски липла к телу.

— Я помогу! — этот же страж опустился рядом. Достал из-за пояса нож, распарывая рукав, а затем и пропитавшуюся кровью повязку.

Рядом, с котелком и чистыми лоскутами, опустилась Хальди. Лицо ее было бледным, взволнованным, и от меня не укрылось, что она то и дело поглядывает на выход из шатра.

Никак переживает за Халида.

— Иди, без тебя справимся! — шикнула на помощницу и для верности добавила: — Помоги остальным!

Девушка секунду поколебалась, но все же кивнула и шустро выскочила наружу.

Оставшиеся стражи помогли накрепко перевязать рану, сняли мешающие доспехи и отстегнули пояс с оружием. Поинтересовались, нужно ли мне что еще.

Я отрицательно мотнула головой, желая только одного — остаться в одиночестве. И лишь когда мужчины наконец удалились, позволила эмоциям пробиться наружу.

Слезы потекли градом, а рвавшийся из горла крик я заглушила прижатой к лицу подушкой.

Не верилось, что все так случилось. Лаар всегда был таким сильным! Всегда знал, что делать. Не мог же он быть столь неосторожным, чтобы…

Я прикусила ладонь, пытаясь совладать с собой. Дрянные мысли настойчиво лезли в голову, и я не пускала их как могла. Старалась не думать, не представлять того, что будет, если Лаара вдруг не станет.

Боль, как ни странно, отрезвила, не позволила панике окончательно овладеть сознанием.

Чтобы хоть как-то занять себя, взяла в руки тряпицу, смочила в воде и стала бережно протирать влажную кожу Лаара. Участок за участком, стирая пыль, копоть и пот. Кровь от мелких порезов и ссадин. А закончив, тихонько легла рядом, устроила голову у него на груди, вслушиваясь в прерывистый, слишком частый стук сердца.

Всеблагой Ошур, помоги! Не дай ему уйти на тот Берег. Ведь он так нужен всем нам!

Ведь он так нужен мне…

* * *

Лаар не приходил в себя почти сутки.

Я не находила себе места. Не могла ни есть, ни спать, все сидела у его постели, боясь отойти хоть на минуту.

Хальди все время крутилась где-то рядом, и кшатрий заходил пару раз, прощупывал пульс. К середине дня дыхание Лаара стало более ровным и глубоким, и Халид обрадовал, что муж идет на поправку. И все равно я не могла оставить его, по каплям вливала ему в рот сладкую воду, смачивала сухие, потрескавшиеся губы.

И к концу следующего дня, когда от усталости и переживаний уже подкашивались ноги и слипались веки, Лаар наконец открыл глаза.

— Я долго спал? — спросил хриплым, скрипящим, словно песок по стеклу, голосом и тут же закашлялся.

Я поспешила поднести к его губам флягу. Лаар жадно припал к горлышку, я же чувствовала, как мелко трясутся руки, и всеми силами старалась не расплескать воду.

На глаза вновь навернулись слезы. Но не слезы горечи, а слезы всепоглощающего облегчения. И хотелось разрыдаться в голос, припасть щекой к его груди и обнимать долго-долго, пока все накопившееся за этот день напряжение окончательно не выйдет.

Но я все же взяла себя в руки. Лишь только прижала ладонь к его груди, ощущая тепло мужского тела.

— Почти сутки. Я думала… я боялась… что ты уже не придешь в себя. — Голос все-таки дрогнул, и я почти до крови закусила губу, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

— Что за глупость, — беззлобно усмехнулся Лаар и отер сухой ладонью мою щеку. Ох, все-таки не сдержала слез… — Никуда я не денусь. — Он криво усмехнулся и вдруг потянул меня к себе. Совсем не сильно, мягко, я бы даже сказала, еле заметно. Видимо, слабость давала о себе знать. Но тело мгновенно отреагировало на приглашение — я подалась вперед и прильнула к его груди. Прижалась тесно-тесно, уже не пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания. Совершенно не заботясь о том, как воспримет их раан-хар.

Сейчас это было не важно. Важно было лишь то, что все закончилось.

— Не пугай меня так больше, хорошо? — тихонько попросила я, когда первая волна истерики наконец схлынула.

— Постараюсь, — так же тихо ответил Лаар и тоже выдохнул. Словно и он сейчас испытал огромное облегчение.

* * *

Лаар

Пробуждение было на редкость мерзким.

Одеревеневшее тело напрочь отказывалось подчиняться. Во рту пересохло, и собственный голос с трудом пробивался наружу, царапая горло.

А самое паршивое — рядом была Катара. Уж ее-то Лаар сейчас точно не желал видеть. Точнее, не желал, чтобы она видела его в таком состоянии. Ладно стражи — им не впервой. Но его рани…

Лицо ее было бледным, осунувшимся, каким-то измученным. И глядела она так, будто он по меньшей мере сдох! И, кажется, намеревалась вот-вот разреветься!

— Я долго спал? — произнес с трудом и тут же закашлялся.

К губам поднесли флягу с водой, и Лаар жадно припал к ней, поглощая жидкость большими глотками, чувствуя, как живительная влага растекается по телу, бодрит и освежает. Понемногу возвращает силы.

— Почти сутки.

Вот демон! Должно быть, все вокруг знатно переполошились. А то и вовсе отправили его на тот Берег.

— Я думала… я боялась… что ты уже не придешь в себя. — Слова Катары лишь подтвердили его предположение.

А потом она все-таки разревелась. Рыдала долго, взахлеб. И Лаару не оставалась ничего, кроме как прижать ее к себе, пережидая внезапную истерику.