И поскольку природа в нём была сильнее воспитания —впрочем, как и у большинства из нас, — лорд Джулиан с этого времени, почтивопреки своему желанию, начал заниматься тем, что весьма походило на подлость.Мне неприятно отмечать это в человеке, к которому вы, по-видимому, уже началиотноситься с некоторым уважением. Однако истина заключалась в том, что желаниеуничтожить своего соперника и занять его место вытеснило в нём остатокрасположения к Питеру Бладу. Он пообещал Арабелле использовать всё своё влияниев защиту Блада. К сожалению, мне приходится сообщить, что он не только забыл о своёмобещании, но втайне от Арабеллы стал подстрекать её дядю и содействовать ему всоставлении планов поимки и казни корсара. Если бы лорда Уйэда обвинили в этом,то, вполне возможно, он принялся бы доказывать, что он только выполняет свойдолг, на что вполне резонно можно было бы ответить, что в этом деле его долгнаходится в плену у ревности.

Несколько дней спустя, когда ямайская эскадра вышла в море,в каюте флагманского корабля вице-адмирала Крофорда вместе с полковникомБишопом отплыл и лорд Джулиан Уэйд. В их поездке не было никакой необходимости.Более того, обязанности губернатора требовали, чтобы Бишоп оставался на берегу,а лорд Джулиан, как мы знаем, вообще не мог принести пользы на корабле. И всёже они оба отправились на охоту за капитаном Бладом, причём каждый из нихиспользовал своё положение в качестве предлога для удовлетворения личных целей.Эта общая задача как-то связала их между собой и создала какое-то подобиедружбы, которая при других обстоятельствах была бы невозможной между людьми,столь отличавшимися друг от друга по своему воспитанию и по своим стремлениям.

И вот охота началась. Они крейсировали у берегов островаГаити, ведя наблюдение за Наветренным проливом и страдая от лишений, связанныхс наступлением дождливого сезона. Но охота была безрезультатной, и месяц спустяони вернулись с пустыми руками в Порт-Ройял, где их ожидали крайне неприятныеизвестия из Старого Света.

Мания величия Людовика XIV зажгла в Европе пожар войны.Французские легионеры опустошили рейнские провинции, а Испания присоединилась кгосударствам, объединившимся для своей защиты от неистовых притязаний короляФранции. И это ещё было не самое худшее: из Англии, где народ изнемогал отизуверской тирании короля Якова, ползли слухи о гражданской войне. Сообщалось, чтоВильгельм Оранский получил приглашение прибыть в Англию. Шли недели, и каждыйприбывающий из Англии корабль доставлял в Порт-Ройял новые известия. Вильгельмприбыл в Англию, и в марте 1689 года на Ямайке узнали, что он вступил наанглийский престол и что Яков бежал во Францию, пообещавшую оказать ему помощьв борьбе с новым королём.

Родственника Сэндерленда не могли радовать такие известия. Авскоре было получено письмо от министра иностранных дел короля Вильгельма.Министр сообщал полковнику Бишопу о начале войны с Францией, что должно былоотразиться и на колониях. В связи с этим в Вест-Индию направлялсягенерал-губернатор лорд Уиллогби, и с ним для усиления ямайской эскадры, навсякий случай, следовала эскадра под командованием адмирала ван дер Кэйлена.

Полковник Бишоп понял, что его безраздельной власти вПорт-Ройяле пришёл конец, даже если бы он и остался губернатором. Лорд Джулианне получал никаких известий лично для себя и не имел понятия, что ему следуетделать. Поэтому он устанавливал с полковником Бишопом более близкие идружественные отношения, связанные с надеждами получить Арабеллу. Полковник же,опасаясь, что политические события вынудят его уйти в отставку, ещё сильнее,чем прежде, мечтал породниться с лордом Джулианом, так как отдавал себе ясныйотчёт, что такой аристократ, как Уэйд, всегда будет занимать высокое положение.

Короче говоря, между ними установилось полноевзаимопонимание, и лорд Джулиан сообщил полковнику всё, что он знал о Бладе иАрабелле.

— Единственное наше препятствие — капитанБлад, — сказал он. — Девушка любит его.

— Вы сошли с ума! — воскликнул Бишоп.

— У вас, конечно, есть все основания прийти к такомувыводу, — меланхолически заметил его светлость, — но я в здравом умеи говорю так потому, что знаю об этом.

— Знаете?

— Совершенно точно. Арабелла сама мне в этомпризналась.

— Какое бесстыдство! Клянусь богом, я с ней разделаюсьпо-своему!

— Не будьте идиотом, Бишоп! — Презрение, с какимлорд Джулиан произнёс эти слова, охладило пыл работорговца гораздо скорее, чемлюбые доводы. — Девушку с таким характером нельзя убедить угрозами. Онаничего не боится. Вы должны сдерживать свой язык и не вмешиваться в это дело,если не хотите навсегда погубить мои планы.

— Не вмешиваться? Боже мой, но что же делать?

— Послушайте! У Арабеллы твёрдый характер. Я полагаю,что вы ещё не знаете своей племянницы. До тех пор, пока Питер Блад жив, онабудет ждать его.

— А если Блад исчезнет, то она образумится?

— Ну, вот теперь вы, кажется, начинаете рассуждатьздраво! — похвалил его Джулиан. — Это первый важный шаг на пути кнашей цели.

— И у нас есть возможность сделать его! —воскликнул Бишоп с энтузиазмом. — Война с Францией аннулирует все запретыпо отношению к Тортуге. Исходя из государственных интересов, нам следуетнапасть на Тортугу. А одержав победу, мы не плохо зарекомендуем себя передновым правительством.

— Гм! — пробурчал его светлость и, задумавшись,потянул себя за губу.

— Я вижу, вам всё ясно! — грубо захохоталБишоп. — Нечего тут долго и думать: мы сразу убьём двух зайцев, а? Отправимсяк этому мерзавцу прямо в его берлогу, превратим Тортугу в груду развалин изахватим проклятого пирата.

Два дня спустя, то есть примерно через три месяца послеухода Блада из Порт-Ройяла, они снова отправились охотиться за неуловимымкорсаром, взяв с собой всю эскадру и несколько вспомогательных кораблей.Арабелле и другим дано было понять, что они намерены совершить налёт нафранцузскую часть острова Гаити, поскольку только такая экспедиция моглапослужить удобным предлогом для отъезда Бишопа с Ямайки. Чувство долга,особенно ответственное в такое время, должно было бы прочно удерживатьполковника в Порт-Ройяле. Но чувство это потонуло в ненависти — наиболеебесполезном и разлагающем чувстве из всех человеческих эмоций. В первую же ночьогромная каюта «Императора», флагманского корабля эскадры вице-адмиралаКрофорда, превратилась в кабак. Бишоп был мертвецки пьян и в своих подогретыхвинными парами мечтах предвкушал скорый конец карьеры капитана Блада.

А примерно за три месяца до этих событий корабль капитанаБлада, гонимый сильными ветрами, достиг Кайонской гавани и бросил здесь якорь.Блад успел прибыть в Тортугу несколько раньше фрегата, который накануне вышелиз Порт-Ройяла под командой старого волка Волверстона. В душе капитана Бладацарил ад.