– Спорный вопрос, Джефф, – усмехнулась она.

Джефф пожал плечами.

– Ладно, выброси из головы.

Это прозвучало как отклик на объяснение Коултона.

– Ты прав, – сказала Либби и, энергично потряся головой, сообщила: – И впрямь, все тревоги как будто ушли.

Коултон широко улыбнулся.

– Если желаешь пообедать под галдеж и хаос, то присоединяйся к нам. Отрицательный ответ тоже вполне приемлем.

Согласие означало для нее и впрямь очень суматошный обед. А отказ предполагал, что, скорее всего, в итоге она примется размышлять о том, какая из матерей любила ее меньше, а также шарить по инстаграмной странице Джереми.

– Пицца с хаосом звучит заманчиво. – Поднявшись из-за столика, она прихватила свою сумочку и напиток. – Пойду предупрежу официантку, чтобы принесла пиццу на ваш стол.

– Ура, пицца! – вскричал Джефф.

– Пицца! – эхом отозвался Сэм.

– Мальчики, мы для себя еще закажем.

– В этом нет надобности, – сказала Либби. – Я заказала такую большую, что хватит накормить даже скромную страну.

– Ну, по части пиццы мы – совсем не скромная страна, – усмехнулся Коултон.

– Тогда пусть моя пицца вам послужит для разгона.

– Спасибо. А то двадцать минут ожидания в компании с этими двумя сорванцами могут показаться целой вечностью.

Либби быстро сходила сообщить девушке, за какой столик она перебралась, и только она успела усесться в другую кабинку, как туда подали суперогромную пиццу с четырьмя тарелками и завернутыми в салфетки приборами. Джефф забрался поближе к стене, и когда Либби заняла место рядом с ним, мальчик торжествующе зыркнул на брата, словно говоря, что он победил.

Сэм поднял взгляд на отца, явственно рассчитывая на справедливое решение, однако Коултон велел ему сидеть на месте. Мол, если ему так будет это важно, потом можно будет поменяться местами.

Стягивая салфетку с ножа и вилки, Коултон приподнял бровь:

– А ты, я вижу, не шутила насчет того, чтоб накормить страну.

– Да, все или ничего! – Пока Джефф возился со своим прибором, Либби достала одну из тарелок, положила туда кусок пиццы и поставила перед мальчиком. – Только сразу не ешь. А то очень горячая.

Коултон со своей стороны поухаживал за Сэмом – с той разницей, что мальчик тут же ткнул пальцем в расплавленный сыр. Отец терпеливо вытер ему палец и поскорее сунул его в свой стакан воды со льдом.

– Да уж, с вами не соскучишься, – усмехнулась Либби.

– Это точно.

Вскоре подали для мальчиков молоко в стаканах с трубочкой, а для Коултона – холодное пиво.

– А когда ты была ребенком, то тоже здесь бывала? – осведомился Джефф.

– Бывала, – ответила Либби и разрезала его кусок пиццы пополам. – По-моему, уже достаточно остыло.

Воткнув в пиццу вилку, Джефф весь кусок запихал в рот.

Если бы ей удалось доносить дочь до срока, той сейчас было бы почти два годика. Либби попыталась представить, как бы ее девочка сейчас сидела на высоком детском стульчике перед собственным, нарезанным помельче, куском пиццы. Интересно, стала бы она есть более аккуратно, чем сидящие рядом с Либби мальчишки, или так же с аппетитом вонзилась бы зубами в пиццу, как сейчас это сделает ее мать?

Ухватив с блюда большой ломтик пиццы, Либби откусила кусок. Пицца была жаркой, тягучей, жирной, с густым томатным соусом и достаточно вкусной, чтобы отвлечь ее от всего на свете. Несколько минут все четверо ели молча. Впрочем, Коултон успел спасти от проливания стакан молока и разрезал Сэму пиццу на несколько кусочков, прежде чем наконец сумел отхлебнуть пива.

– Ты где-то на этой улице живешь? – спросил он Либби.

– Да, в семи кварталах.

– Пешком пришла?

– Ага.

– Можешь потом с нами поехать в Вудмонт. Покажем тебе, как смотрится оранжерея, когда в ней все расчистили.

– Уже закончили остекление?

– Еще не совсем. Но внутри уже все в идеальном порядке. У Элайны на подобные дела хороший нюх.

При упоминании Элайны Либби задумчиво намотала на палец вытянувшуюся ниточку сыра.

– Как, по-твоему, она поступит с зимним садом, когда его восстановит?

– У нее все бродят идеи сдавать Вудмонт в аренду для торжеств, и она поговаривала о том, чтобы в зимнем саду проводить немноголюдные брачные церемонии.

– Мне казалось, Картеры – достаточно богатая семья.

– Возможно, когда-то таковыми и были. Но доктор Эдвард Картер не особо умел распоряжаться деньгами. Чтобы поддерживать имение в хорошем состоянии и платить налоги, надо или продавать часть земли застройщикам, или получать с имеющейся собственности доход.

– А ты когда-нибудь представлял себя в роли распорядителя на свадьбе?

– Нет, никогда. Но мне очень нравится это поместье. Оно заслуживает того, чтобы им любовались. Как я уже сказал – поехали с нами, посмотришь.

Либби сделала большой глоток колы.

– Да, конечно. Съезжу посмотреть.

– Отлично, – искренне просиял он.

Когда дети покончили с пиццей, подали счет, и Коултон настоял на том, что платить будет он. Еще он настоял, чтобы мальчики сходили в туалет, объяснив, что, ежели кому в пути приспичит, дорога до дома может оказаться нестерпимо долгой. Наконец все вчетвером они забрались к Коултону в пикап: мальчики уселись сзади на «бустеры», а Либби – на переднее пассажирское сиденье рядом с Коултоном.

До Вудмонта они ехали не больше двадцати минут, однако к тому моменту, как Коултон свернул на подъездную дорогу, мальчишки уже спали глубоким сном. Вскоре он припарковался перед своим коттеджем.

– Перегрузка углеводами всегда дает о себе знать, – тихо произнесла Либби, хотя не чувствовала в себе ни малейшей тяжести или усталости. Она ощущала себя исполненной энергии и радовалась тому, что ей не пришлось сейчас вернуться домой.

Отстегнув Сэма от заднего сиденья, Либби подняла его на руки. Так и не проснувшись, тот обвил руками ее шею и уютно уткнулся носом в грудь. Сэм был крепко сбитым мальчонкой и на поверку оказался гораздо увесистее, нежели могла предположить Либби, а потому с ним она двигалась не так проворно, как Коултон, который быстро взошел с Джеффом на крыльцо и бережно занес сына в дом.

В комнате у мальчиков стояли две одинаковые кровати, уже разобранные ко сну.

– Сними с него только обувь и штаны, – шепотом сказал Коултон.

– Имею опыт, – фыркнула Либби, стягивая с мальчика кроссовок с человеком-пауком, а следом и синий носок.

– То есть это не первое твое родео, – ухмыльнулся в ответ Коултон.