Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Короче, мы с Катькой развели бурную деятельность. Дергали и Титова, и Игоря, и в итоге нас решили жестко урезонить. Сам Титов приехал в отель и кинулся нас отчитывать. На камерах отеля Олеси не было вообще. Только в те оба раза, когда все ее и так видели. Более того, на момент смерти Ярослава у нее есть алиби. Как и у Алины: то, что она мне говорила про торговый центр, подтвердилось. И да, отпечатки Вероники нашли на листке с прощально-признательной запиской. Правда, в ее крови обнаружили изрядную долю снотворного, но решили, что она его приняла, чтобы не бояться собственной крови, а просто уснуть в ванне. Дело об убийстве Ярослава закрыто за смертью лица, привлекаемого к наказанию, дело о двух убийствах в отеле — почти закрыто. Титов доволен, быстро все раскрыл, молодец. А тут мы. Нам еще и высказали за неуважение к интеллекту профессионалов, мол, они в первую очередь проверяют близкую родню, а мы тут через несколько дней им сестру подсовываем.
Логинов выписался из отеля (из отпуска вызвали управляющего, и он приехал как раз к ужину), да, еще одна ночь была оплачена, но мы не видели смысла тут оставаться. Паша жутко обиделся, что друг не выписался после ужина, и теперь ему (Паше) придется ехать домой на голодный желудок. Мы напомнили про обед, но он ответил, что плюшки и какой-то одноразовый бомжатский перекус из супермаркета едой не считаются. Я в очередной раз подумала, как они похожи с Таней. Надо их свести.
Мы сидели сзади с Самойловым, я смотрела в окно и думала: кому еще выгодно избавиться от ребенка Яны и Ярослава? Кому он мешал, если не любовницам и не сестре убитого, у которой доля в праве на недвижимость?
А что, если не мешал? Что, если все наоборот?
— Поворачивай! — заорала я, заметив, что мы уже въезжаем в наш город.
Женька резко нажал на тормоз, и в итоге в нас чуть не врезались те, кто ехал сзади.
— Ополоумела? — спросили меня хором с трех сторон.
— Да! Мне нужно обратно.
— Ты поняла, кто убийца? — догадалась Катя.
— Почти. У меня два кандидата.
Женька припарковался, и я объяснила друзьям свои мысли. Они взялись мне помочь, и вскоре мы разделились. Женя и Катя, имея машину, отправились в более дальнее место, а мы с Павлом были высажены напротив серой пятиэтажки. Я позвонила в квартиру номер восемь. Яна впустила меня, даже не спрашивая, что мне нужно, я посчитала это хорошим знаком, и мы с Пашей поднялись на второй этаж.
Предварительно я созвонилась с Игорем, он меня проинструктировал, поэтому я знала, как себя вести. Не хотелось бы последовать за Ярославом. Впрочем, капитан обещал приехать в ближайшие полчаса, нам с Пашей просто нужно умудриться выжить до этого времени.
Дверь открыла Зинаида Ивановна.
— Вы к кому?
Странно, учитывая, что Яна только что нажимала кнопку, открывающую доступ в подъезд.
— Мы к Яне.
— Яночка плохо себя чувствует. Вы-то уж, — говорила она конкретно мне, — должны понимать! Мужа даже не похоронили еще. У нее горе!
— А у вас? — неожиданно спросила я.
— Что?
— Вы постоянно говорите «у нее горе», «ей плохо», но вы ведь жили с Ярославом в одной квартире! Вы знали его с детства. Вы так его ненавидели?
— Что вы говорите такое?! — возмутилась женщина. — Нет, конечно! Но он Яночкин муж, она его очень любила! А я… — видимо, она хотела добавить «не обязана», но тут в прихожей появилась Яна.
— Юля? Что случилось, ты что-то оставила?
Вот почему она молча впустила меня. Она подумала, что мы с Таней что-то забыли в квартире. Не будем ее пока вразумлять.
— Это терпит, можно пройти? Нужно кое-что рассказать.
— Ну хорошо, — она пожала плечами. — Только мне не до визитов…
— Мы это понимаем, — покивала я, проходя следом за ней в комнату.
Везде была разложена мужская одежда и другие предметы обихода, некуда даже присесть. То ли женщины выбирали костюм для похорон, то ли Яна просто не могла нормально существовать без мужа и по этой причине окружила себя всеми его вещами.
Зинаида подошла к выдвинутому ящику серванта.
— Где его паспорт? Я не нашла здесь. — И стала снова перебирать бумаги.
Яна не среагировала на вопрос. Сперва она устроилась на кровати и прижала к себе какую-то футболку, а затем вдруг вспомнила про нас.
— Так что ты хотела спросить? Или сказать?
— Да, я хотела сказать, что я знаю, что это ты убила своего мужа.
* * *
Я ожидала многого, но не того, что произошло: Яна налетела на меня, вцепилась в волосы, и стоящему рядом Павлу пришлось нас разнимать.
— Успокойся, господи… — я пыталась привести в порядок прическу, когда Паша толкнул Яну на кровать, но без зеркала это было тяжело сделать.
— Успокоиться ты мне говоришь! Да как ты смеешь! Ярик — любовь всей моей жизни!
— Да, и эта любовь изменяла тебе со всеми твоими подругами. Ты знала об этом?
— Так, — Зинаида поставила руки в бока, — я попрошу вас немедленно удалиться! Не то вызову полицию!
— Не переживайте, полиция уже едет, — сообщила я женщине, потом обратилась к вдове. — Его любовницы, одна во всяком случае, подсыпали тебе снотворное и прибегали к твоему мужу. Пока твоя мать была в санатории, они занимали соседнюю комнату. Алина сама призналась, что помогала устраивать перфомансы, правда она утверждала, что это касалось только идей. Вероника же явно нацелилась занять твое место. Ты ведь волосы находила в постели, верно? Так вот, тот волос, что найден в веревке, которой душили Ярослава, оказался старым, это заключила экспертиза. — Я пошла ва-банк: мне такие сведения никто не предоставлял, более того, я не была уверена, что возраст оторвавшегося волоса вообще можно точно установить. — Ты взяла его из постели и подложила, чтобы обвинили Веронику. И дверь открыла, чтобы подумали, что убийца сбежал. Сама наглоталась таблеток и легла спать в полной уверенности, что избавилась от обоих предателей за одну ночь. Но Веронику не торопились арестовывать, тогда ты усыпила ее, а что… справедливо! Она же делала это с тобой. Вот, усыпила ее, вскрыла ей вены, уложила в ванну. Снотворное в ее организме тоже нашли. И лист бумаги ты взяла с ее отпечатками. Ты увидела какие-то каракули, поняла, что она держала лист в руке, и той же ручкой, особо не пытаясь копировать почерк, написала признательное. Сейчас уже никто не пишет от руки, поэтому мало кто сможет заявить, что почерк не
