— Он передаётся по женской линии. И, если верить дневникам наших предков, от рода самих Изначальных.

— Значит, я никакой не урод, — Ивонет горько усмехнулась. — Жаль, что ты не открыла правду раньше. Хотя… это уже не важно, я всё равно не оправдала твоих надежд. Я убийца, на моих руках кровь. Да, я знаю, что была не в себе и это могло бы меня оправдать, но моя душа всё равно запачкана, как и эта одежда. — Она указала на пятна крови на штанах и тунике, на запекшуюся кровь на исцарапанных руках.

Глаза леди Сельги округлились, и она часто-часто замотала головой:

— Нет, это неправда!

— Правда. Ты не видела, что я сделала. Это ужасно.

Королева Таврии взяла руки дочери в свои ладони, обтянутые тонкими кожаными перчатками:

— Тьянка нам всё рассказала.

— Тьянка? Они с Тельманом вернулись? Как они? — Ивонет выглянула из-за плеча матери, пытаясь найти в ряду солдат славного командира и своего друга. Нашла — он стоял рядом с королём. Было видно, что Тельман тоже порывается рвануть с места и обнять её, но мужчина терпеливо ждал своего часа.

— Да, с ними всё хорошо. Они целы и невредимы, но твоя служанка, не находившая себе места от мук совести, всё нам рассказала. Вернее, Тельману, а он — нам.

Ивонет нахмурилась, ожидая продолжения.

— Это не ты убила тех лордов, а она. По её словам, она подсыпала сонного порошка в бутылки с вином, а после убила их. В первый же день вашего приезда они над ней надругались, но от чар, что наложил на неё Минфрид, она не могла об этом рассказать. А потом, когда узнала, что хотят сделать с тобой, она не выдержала. Конечно, страх не позволил ей во всём признаться после побега, и за это я её корю. Но она всегда была верной и любила тебя.

Королева смахнула новую порцию слёз.

— Я очень переживала за тебя. Наши люди тебя искали. Я боялась… — женщина громко всхлипнула. — Боялась, что ты мертва. Альхард, спасибо, что вернул нам дочь!

— Альхард тут ни при чём, — Ивонет обернулась, и на её губах появилась улыбка. К ним, размашисто шагая, приближался Янар. Оголенный до пояса, босой, с кожей, покрытой шрамами, с тёмными словно ночь волосами и яркой, выделяющейся на плече золотой вязью, он напоминал божество. Словно земля под его ногами — это его царство, и он тут хозяин. В рядах воинов вспыхнула паника, они тут же оголили мечи, но Ивонет подбежала к мужчине, сплела их пальцы вместе и подвела его к матери.

Леди Сельга тут же выпрямилась. Слёз как не бывало: минута слабости прошла, и она вновь стала той, кого все боялись.

— Леди Сельга, хочу вам представить моего…

— Мужа, — подсказал Янар, склоняя голову в приветствии. — Простите, что вот так, без предупреждения и в неподобающем виде, но мы очень спешили.

— Мужа?! — Кажется, королева Таврии потеряла дар речи.

— Нас обвенчали боги, но от людских ритуалов мы тоже не отказываемся. Предлагаю пройти к королю для знакомства и обговорить детали будущего торжества. Вы же не против?

* * *

После того как был подписан мирный договор, свадьбу решили сыграть в Таврии, в крае вечной весны и зелени. Ивонет была в тёмно-синем бархате, расшитом серебряными всполохами огня. На голове её удерживала толстые косы изящная корона, тоже в виде языков пламени. Похожая корона, только больше, украшала голову Янара. Он в чёрном одеянии и тяжёлом плаще, расшитом бушующим огнём, был неотразим. Беззастенчиво ловил на себе взгляды придворных дам и снисходительно улыбался. Хмурился и кидал многозначительные взгляды на Райнхарда, когда тот, устав от долгих церемониальных речей, посылал шаловливый ветерок в сторону чопорных дам, заставляя их краснеть и чаще обмахиваться веерами. Хотя взглядов старшего брата и не требовалось: рядом с Райнхардом была прекрасная полуальвийка, что приводила его в чувство лишь изящно приподнятой бровью.

А дальше было пиршество, о котором потом слагали песни. А ещё в Таврии и Далирии было массовое помилование тех, кого оболгали в колдовстве и в дурной крови. Вышел новый закон о том, что земли Таврии, Далирии и Варака свободны для всех, кто хоть чем-то отличается от людей. Там они могли получить убежище. Да, это только первые шаги на пути к новому прекрасному миру, но они были сделаны.

Райнхард поведал Янару, что не Минфрид был чудовищем, отравляющим земли Линнея, а, как и прежде, им остался Альхард, их отец. Что он не погиб, а где-то прячется, и Еремиас не может найти его, пока все четверо стихийников не соберутся вместе.

— Ты знаешь, где Ланар и Вирра?

— Даже не догадываюсь, — сказал Райнхард. — Если про тебя были предположения, когда Айлех рассказал про остров Ведающих, то о них я ничего не слышал. Мы перерыли архивы, проверили все слухи. Ничего.

— Думаешь, они мертвы?

— Нет, Еремиас уверен, что они живы.

— Старый пройдоха! Удивляюсь, как ты не убил его. Он же нас предал.

— Тебе больше моего известно про истинных ведающих. Они ничего не делают просто так. Еремиас же объяснил тебе, что не мог поступить по-другому, иначе история повернула бы в другое русло, а оно стало бы болотом. Мир бы прогнил окончательно и потонул в нём.

— Только поэтому он ещё жив, — усмехнулся Янар. — Авели тоже часто твердила, что, если боги наградили её возможностью видеть и менять будущее, она это будет делать во спасение Линнея. Теперь я понимаю, почему она сделала такой непростой выбор. Непростой для меня. — Янар тяжело вздохнул. — Ведь я его долго не мог принять. А она не сомневалась. Ни мгновения.

Райнхард сжал плечо брата, на котором под одеждой горели золотом священные символы:

— За это тебя и одарили боги. За твоё принятие, решимость и неугасимую веру в лучшее.

Эпилог

Море неистово бушевало, взбивало белую пену и швыряло её о скалистую отвесную стену. Рокотало, вздымаясь почти до облаков, и жадно поглощало корабль, разрывая его в щепки. Вместе с командой, что отчаянно боролась со стихией, и незваными гостями, которые решили незаметно выкрасть самое дорогое.

— Хозяин, вызывали?

Мужчина в простой, но элегантной одежде, наблюдающий за гибнущим кораблем, кивнул:

— Привели ко мне Мелоди.

— Её нет. Мне сказали, её покои пусты…

Беловолосый мужчина нахмурился. Глаза цвета штормового моря стали тревожными. Хотел отдать приказ, чтобы его жену немедленно нашли, но внутренний голос сказал, что это бесполезно. Откуда это предчувствие — непонятно, но он стремительно вышел из башни и бросился по крутой