Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты говоришь об Авели? За свою силу он расплатился её потерей…
— Нет, это здесь ни при чём. Хотя тот случай действительно похож на расплату.
— Тогда я не понимаю…
— Сила, особенно такая огромная, просит жертву. Добровольную жертву. В те далёкие времена, когда Янару с братьями и сестрой было позволено иметь силу стихий, был созван совет. На нём представители Изначальных, по одному из разных племён, решили отдать свои жизни. Они пожертвовали собой ради призрачной надежды на мир и завершение войны с людьми. Их кровь омыла смертные тела и вручила силы.
— Но ты говоришь о жертве только со стороны Изначальных. Чем же поплатился Янар, его братья и сестра?
— Страданиями. Им пришлось возродиться из дарованной им стихии. Ты не представляешь, каково это, когда тебя топят, закапывают заживо или твою плоть на куски рвёт дикий ветер. И это продолжается до тех пор, пока ты не смиришься, пока не перестанешь бояться, бороться и не примешь себя и свою новую суть. Пока не станешь со стихией одним целым.
К горлу подступила желчь. Кажется, стало трудно дышать.
— И… что же пришлось пережить… Янару?
— Ему пришлось гореть заживо.
Заживо?!
«Поэтому Авели не хотела, чтобы он через это проходил. Поэтому многие не верили, что человек способен выдержать испытание, прежде чем стихия подчинится…»
— Но не в этом суть моего предостережения. В жертву можно принести кого-нибудь другого, обладающего силой, которую можно отдать и воспламенить искру, снять печати…
— Так вы думаете, что он ведёт меня в Альмир, чтобы использовать? — Предположение упало между ней и охотницей тяжёлым камнем. — Нет, — Ивонет вскочила на ноги, отрицательно мотая головой. — Нет! Янар на такое не способен! Он бы никогда так не поступил и ничего подобного не задумал. Зачем вы мне это рассказываете? Зачем хотите спутать мои мысли и чувства? Вы злая, вы… вы не знаете ничего! Просто завидуете, вы все завидуете нашим чувствам, хоть он и отрицает их. Нашему счастью! Нашей божественной связи! Видите, — Ивонет указала на свою руку, — боги не слепы, они не просто так дали эту метку! Значит, мы созданы друг для друга, — горячо зашептала она, смахивая предательские слёзы.
Камелия поднялась и, несмотря на протесты, заключила Ивонет в объятия.
— Наивное дитя… Ты мне нравишься, и я просто хочу уберечь тебя от беды. Жаль, если ты умрёшь по собственной глупости. Пойми, его сердце разбито и боги не в состоянии его склеить. Даже ваша связь сомнительная, она не стоит того… да ничего она не стоит! Подумай о себе, чего ты могла бы добиться в этой жизни, что сотворить. Я вижу, что ты хороший человек и, возможно способна сделать мир лучше. Отрекись от него и ступай своей дорогой.
Ивонет отшатнулась от женщины, словно получила оплеуху.
— Никогда! Только если он сам меня не прогонит… или, как вы верно заметили, меня не убьёт собственная глупость.
* * *
Мать любила повторять: много будешь знать — плохо будешь спать. И ведь не поспоришь! После ухода охотницы радость и лёгкость угасли. Даже Лима не скрасила тяжёлого, давящего ощущения, что Камелия в чём-то права. Самокопание подобно разрушению: ты переосмысливаешь поступки людей и начинаешь во всём сомневаться. Даже в самой себе.
Оставшийся день Ивонет пролежала без движения: не хотелось ни есть, ни пить, ни уж тем более общаться. Только когда солнце погасло и к камере кто-то подошёл, она вновь села, возвращая подвижность конечностям. Посмотрела на заиндевевший суп, потом на Лиму, так и не выяснившую, что же произошло, и на незваную гостью, которой опять оказалась Камелия.
— Снова ты? Что, решила добить меня ещё какими-то умозаключениями?
Охотница сокрушённо покачала головой — и прицельно кинула в Ивонет свёртком.
— Что это?
— Тише! Скорее переодевайся, пока сёстры ничего не заподозрили.
Свёртком оказались штаны из мягкой кожи и туника. Внутри был припрятан её нож, который отняли, как только засунули в клеть.
Лима настороженно навострила ушки:
«Почему она тебе помогает?»
Словно услышав вопрос, Камелия охотно пояснила:
— Потому что Янар мой давний друг и я ему многим обязана.
— Ты его знала? Ну конечно: про Авели, про то, как он стал стихийником, все подробности, которые не распространяются на каждом углу… А как же Орифия?
— О ней не беспокойся, она очень крепко спит и хватится вас не раньше, чем это заметят другие. Но если будешь копошиться, это произойдёт быстрее, чем вы уйдёте.
Ивонет не нужно было просить дважды: она с удовольствием скинула с себя куски кожи и надела новые вещи, а на пояс прикрепила нож.
— Готова?
Ивонет решительно кивнула, подставляя Лиме плечо.
Вышли в ночь, освещенную, как и накануне, десятками блуждающих огоньков. Благо они располагались высоко под кронами и не давали достаточно света на земле. Хотя если Ивонет щурилась, улавливая тёмные силуэты, это не значило, что у амазонок такое же плохое зрение, наверняка они и глубокой ночью видят не хуже, чем днём. Крадясь в тенях и замирая за деревьями и кустами, как только на их дороге кто-то оказывался, они добрались до каменных купален с тёплой водой. А дальше — по склону вниз, по заросшей тропе к одиноко стоящему дереву. Нет, не просто дереву, а чёрному, изъеденному термитами стволу, скрученному так, словно его пытались сломать сами боги. Но дерево устояло, лишившись жизни не до конца: полуголые ветки и пожелтевшие листы бодро шелестели на ветру. Ивонет испуганно замерла, когда увидела, что возле дерева кто-то есть, но, поняв, что это Янар замер в задумчивости, подняв голову к звёздам, чуть не ринулась к нему со всех ног. Камелия успела поймать Ивонет за запястье и заставила оглянуться:
— Ты уверена в своём решении?
Ивонет мягко улыбнулась, освобождаясь от захвата:
— Я никогда в нём и не сомневалась.
Она ускорила шаг и кинулась в объятия мужчины. Думала, что он, как обычно, будет скуп на эмоции, довольствуясь полуулыбкой, но альх так крепко обнял её, что захрустели кости, а тёплые губы опалили дыханием и оставили горячий поцелуй на виске.
— Кэти, с тобой всё хорошо? Они тебя не обижали?
— Да кому она нужна! — бесцеремонно вклиниваясь между ними, обронила охотница.
— Тактичность — это не твоё, — усмехнулся мужчина, подмигивая Ивонет.
— Как и не твоё — выполнять обещанное. Надеюсь, когда в следующий раз мы встретимся, то не будем оплакивать ничью глупость. Надеюсь, ты умеешь извлекать уроки из прошлого.
Янар открыл рот, чтобы парировать
