пассажирского вышла Аграфена.

Над нами высились отвесные стены, уходившие в самую воду — замок словно вырастал из реки. Трехэтажное здание выглядело со стороны мрачно, но мне оно понравилось. Не было в нем помпезности и золота — этим он и выделялся среди всех остальных дворцов и резиденций.

Светлейшая княгиня расправила подол платья, перехватила сумочку и взяла меня под руку.

— А теперь улыбайся, милый, — шепнула она, мимоходом разглядывая остальные припаркованные автомобили. — Голову повыше, улыбку пошире. Шоу начинается.

И шоу началось почти что с первого нашего шага. Но я бы скорее назвал это парадом тщеславия.

Вся Замковая улица была заставлена автомобилями представительского класса и выше. Встречались здесь и эксклюзивные модели ручной сборки — отечественные, английские, немецкие… Кто-то даже притащил экзотическую для наших краев «японку» — выкрашенная в ярко-розовый цвет машинка в анфас походила на подмигивающую кошку, и даже «ушки» у нее были. Наверняка ее водила какая-нибудь избалованная княжна.

Главный въезд в замок находится с юга. Три расположенных под углом моста соединяли здание с находящейся перед ним площадью и улочкой.

Перед входом царило столпотворение. Всюду сновали слуги, ассистенты — несли бумажки, разговаривали по телефону, искали нужные кабинеты. Знатные работодатели с отпырсками предпочитали дожидаться своей очереди вдали от этого безумия. Водители курили возле припаркованных машин, попивая кофе из одноразовых стаканчиков. Очень ярко пахло сиренью и черемухой из соседних садов.

— Нам через парадный, — сказала матушка, и мы направились прямиком туда.

Аграфене пришлось аккуратно отодвигать зазевавшихся помощников, чтобы освободить дорогу. Матушка взглянула на часы.

— Будет очередь. Прием начнется только через пятнадцать минут, а здесь уже толпа. Все хотят разобраться с этими формальностями поскорее.

Перед моими глазами мелькали гербы и шевроны множества знатных фамилий. Мы прошли по мосту и остановились перед огромными дубовыми дверями. Створки были распахнуты, но стоявший на пороге мужчина в форме никого не пускал.

— Ваши письма пронумерованы! — Повторял он. — Откройте конверты и посмотрите на свой номер. Всех будут вызывать по порядковым номерам. Не волнуйтесь, будут работать сразу десять кабинетов для регистрации…

— Да уж, в этом году и правда много, — сказала матушка. — И это только один день…

— А нельзя было отправить Аграфену или поверенного с этими бумагами?

— Нельзя, Леша. Это же не просто подача справки в какой-нибудь бассейн. Это судьбоносный момент. Так родители приезжают вместе с детьми из другого конца страны, когда те подают документы в университеты… Мы точно такие же люди, всем хочется поддержать своих детей. Даже самым стервозным хозяйкам салонов.

— Анна Николаевна? Ваша светлость?

Мы с матушкой одновременно обернулись на голос. Перед нами стояла немолодая полная дама в длинном платье и цветастом пиджаке.

— Маргарита Павловна! — улыбнулась матушка. — Как я рада вас видеть… Позвольте представить вам моего сына Алексея Иоанновича.

Я прикоснулся губами к затянутой в перчатку руке. Перстень дамы тоже был спрятан под тканью, но я ощутил, что ранг там должен быть не ниже рубинового.

— Алексей, позволь представить тебе Маргариту Павловну, княгиню Цицианову.

— Безмерно рад знакомству, ваше сиятельство, — улыбнулся я.

— Какого красавца вы прятали от нас в Выборге, Анна Николаевна! — воскликнула дама и тут же осеклась. — Ну, точнее не вы прятали, но я безмерно рада, что вы вернулись в Петербург.

А глазки у княгини Цициановой что-то слишком хищно загорелись. Неужели подыскивала партию для кого-то из своих потомков?

— Какими судьбами вы здесь, Маргарита Павловна? — соблюдая приличия, спросила матушка. Я заметил, что ей не доставило большого удовольствия общество Цициановой, но раз уж разговор завязался, обрывать его было невежливо.

— Подаем документы моей племянницы, Бэллочки. Ей как раз исполнилось семнадцать в день, когда вышел указ… Надеюсь, сможет показать хотя бы Рубиновый… А вы, Анна Николаевна, каким находите Петербург после стольких лет?

— Весьма шумным, — сдержанно улыбнулась матушка. — Надеюсь, ваша племянница покажет наилучший результат.

— И я, и я как надеюсь… Анна Николаевна, заезжайте к нам на чай! Я пришлю вам приглашение…

— Непременно! Благодарю.

С трудом отвязавшись от Цициановой, мы отошли поближе к дверям. Оказалось, что прямо возле входа разместили несколько столов, и сидевшие за ними девушки перебирали списки. Процедура была простой до невозможности: девушки шли по спискам, передавали фамилии, затем сотрудники провожали вызванных в нужные кабинеты. Очередь двигалась довольно быстро.

— Вижу, ты не в восторге от перспективы ехать на чай к этой Цициановой, — улыбнулся я.

— Потому что она начнет сватать за тебя или Виктора одну из своих дочерей, — понизив голос, ответила матушка. — Их род может прекратить существование в этом поколении. У обоих братьев Цициановых в браках рождались только девочки. Некому передать фамилию, а состояние придется поделить на приданое. Ситуация скверная для любой семьи. Вот они и пытаются выжать максимум из своего положения.

Да, это и правда было маленькой трагедией, тем более для княжеского рода с хорошей наследственностью Потенциала. Зато стало понятно, чего это так княгиня вцепилась в меня глазами.

— Номер регистрации двадцать восемь! — выкрикнула девушка в форме. — Двадцать восьмой номер. Николаев!

— Кажется, это для нас.

— Именно, — сверившись с конвертом, кивнула Аграфена. — Прошу, ваша светлость.

Помощница заставила людей расступиться, и мы, показав сотрудникам конверт, вошли в огромный холл.

Да уж, сразу было видно, что Павел Петрович, да упокоится его душа с миром, строил замок для себя любимого. Государь фанател по Мальтийскому ордену и рыцарской культуре, и сейчас мне показалось, что я очутился не в столице России, а Западной Европе.

— Ваша светлость, — молодая сотрудница в форме поклонилась нам. — Прошу следовать за мной в третий кабинет.

Она повела нас по длинному коридору с рядом окон, выходивших во внутренний двор. Он имел форму неправильного восьмиугольника и больше напоминал тренировочный плац. Сейчас вообще было трудно представить, что Михайловский замок некогда