Нет, мне нравились платья. И все эти каблуки, маленькие сумочки на цепочках и массивные колье тоже нравились. Я частенько обращала внимание на юных дев в летящих цветочных сарафанах. В босоножках с причудливым переплетением тонких кожаных ремешков и острой, как палочка для суши, шпилькой. С завитыми в крупные локоны гладкими волосами с выгоревшими прядями или очень правдоподобно высветленными во время трёхчасовой сессии в кресле колориста. С ровными стрелками с симметрично вздёрнутыми уголками, с чётко очерченными тёмными матовыми губами, которые не оставляют следов на прозрачном стакане с водой. Всё это я считала очень красивым, но совершенно неподходящим для меня.

Сначала я переживала, молясь на советы из «Космо» как на единственно верные. Затем смирилась, что я просто неправильная женщина. А потом поняла, что неправильных женщин не бывает, просто не всем мода, косметика или кулинария кажутся интересными, но это не делает женщину менее женщиной. А ещё поняла, что многие современные бьюти-практики возведены в ранг обязательных исключительно в угоду привлекательности для мужчин, «для себя» не бывает. Зато их отсутствие в жизни здорово экономит деньги, которые можно потратить на книги, вкусную еду или утяжелённое одеяло, обнимающее получше любого мужика. Или на путешествия, и в привычных джинсах я могу с лёгкостью усесться на пол в аэропорту или в любую минуту запрыгнуть на велосипед. Профит.

Только иногда это становится проблемой. Например, если ты собираешься на новогоднюю вечеринку во внезапно самое модное место в городе, а самый праздничный наряд в твоём гардеробе — по-прежнему джинсы.

Выскакиваю из ванной, в которой провела больше времени, чем обычно, размахивая бритвой не «для себя». Закручиваю мокрые волосы в привычную гульку, чтобы не лезли в глаза, и придирчиво осматриваю содержимое шкафа. Ну хорошо, эти чёрные скинни сойдут за нарядные, практически классика. Да и сидят на мне отлично, подчёркивая заметный переход от талии к бёдрам и превращая попу в плотно сбитый кругляш, будто я пару месяцев не слезала с тренажёра. И вот эти ботильоны числятся у меня в качестве парадно-выходных: тоже чёрные, с широким голенищем, делающим щиколотку уже, и крупной золотистой и даже в некотором роде сексуальной молнией сзади. И на высоком каблуке, пусть он и толстый и устойчивый, но в моём случае годный лишь для тех случаев, когда я запрыгиваю в такси у подъезда, а потом сижу на барном стуле, завлекающе закинув ногу на ногу.

А дальше мне становится скучно наряжаться, поэтому натягиваю простую белую футболку с маленькими рукавчиками и застёгиваю на шее чёрную ленту Риткиного чокера — вроде как аксессуар. А ещё крашу ресницы и пощипываю щёки для румянца, чертоги памяти выдают вдруг этот лайфхак. И выпиваю глоток оставшейся со вчерашнего девичника текилы — для успокоения нервов, для храбрости и чтобы не передумать.

Сонька с Матвеем опаздывают, но забираясь к ним в такси в начале десятого, я спокойна как удав, потому что во мне уже пять глотков текилы. Да и Сонька с красной помадой и в короткой шубке похожа на Мэрилин Монро и слишком хороша, чтобы злиться. К тому же у неё с собой подкуп в виде бумажного пакетика с имбирным печеньем.

Таксист жалуется, что центральные улицы вот-вот перекроют, и буквально делает нам одолжение, подвозя максимально близко к кофейне, но я всё ещё спокойна и даже вполне ловко дохожу оставшуюся сотню метров на каблуках.

«Пенку» не узнать. Вместо верхнего света — гирлянды, фонарики, свечи и неоновые лампы. Вместо негромкой и ненавязчивой музыки — ремиксы на новогодние хиты. Вместо уютной барной стойки со стеклянными тортовницами с ароматной выпечкой — самый настоящий бар с ловко смешивающим коктейли барменом. Вместо хипстеров, влюблённых парочек и семей — гости в умопомрачительных нарядах, присыпанных блёстками, словно из солонки. И тут я теряю спокойствие, потому что Петра среди этих людей я не вижу.

— Ты пришла! — верещит Рита, резко возникая передо мной из ниоткуда и стискивая в крепких объятиях. — Я офигеть как рада!

— Подумала, что не могу пропустить такое событие, — лукавлю я, когда она отстраняется, а ко мне возвращается возможность дышать. И тут же восклицаю: — Синие дреды! Вау! Когда ты успела?

Ещё вчера, а также два месяца, что мы знакомы, Риткины волосы были вполне себе розовыми, но сейчас внезапно синие, а ещё эффектно закинуты на одну сторону и подчёркивают голубые глаза и того же оттенка асимметричное платье с воланами.

— Вчера ночью, — хитро улыбается Рита. — Очень хотелось быть Синегурочкой. А ещё я сегодня ответственна за встречу гостей, — заглядывает в планшет, поднимает глаза на снимающих верхнюю одежду друзей за моей спиной, — поэтому… Найс!

Слежу за её взглядом и останавливаюсь на Сонькиной груди, выглядывающей из хорошего такого, добротного декольте. Очень неожиданного, учитывая, что в обычной жизни Сонька лишь намекает на богатства просторными блузками и свитерами.

— Купила? — восторженно шепчет Рита, наклоняясь поближе.

— Наела, — подмигивает ей Сонька.

— Мне бы твой метаболизм, — печально вздыхает Синегурочка

— А мне бы твою способность не спать всю ночь.

— Это называется молодость, Сонь, — посмеивается в бороду Матвей и тут же получает от жены локтем в бок и нежные кошачьи объятия следом.

— Сейчас как заклеймлю тебя своим красными губами, ни одна девчонка не посмотрит, будешь знать, — весело угрожает Сонька.

Понятия не имею, как нам это удалось, но собрав самых ярких и значимых людей города под одной крышей, мы сохранили атмосферу домашнего семейного праздника. Знакомства, разговоры, смех, звон бокалов, сначала аккуратные, а потом уверенные перемещения гостей от столика к столику. Сияющая Надежда в сногсшибательном вечернем платье с голой спиной. Лощёные парни в классических костюмах и творческие личности в блестящих пиджаках и кожаных брюках. Пафосные медийные персоны, внезапно поддерживающие беседы с десятилетней Наташкой, такой очаровательной в пышном белом платьице и болтающимися на спине крылышками. Расслабленный Ярослав, потягивающий «Олд Фэшн» и бросающий нежные взгляды на жену за диджейским пультом. Хохочущая Сонька, встретившая множество знакомых и успевшая завести ещё несколько, походя поблагодарив меня за шикарный незапланированный нетворкинг.

Кажется, картину всеобщего веселья порчу только я — женщина с кислой рожей, весь вечер грызущая канапе с селёдкой под шубой а-ля молекулярная кухня. Потому что Петра в «Пенке» нет.

Он не появляется в десять, когда начинается развлекательная программа от друзей Костика. Нет его и в половине одиннадцатого, когда местные инстадивы — такие канонические, с губами, волосами, ногами и выдуманными именами вроде Каталина Лав, Ира Мятная или Оливия Спилберг — по очереди забираются на табуретку посреди танцпола, чтобы рассказать стишок Деду Морозу, и короткие платья в пайетках всех цветов радуги их не останавливают. И в одиннадцать его тоже нет, а я нервно вздрагиваю от каждого едва слышного сквозь музыку звона дверного колокольчика, хотя это всего лишь приехали последние гости или кто-то вышел покурить.