Жанна открыла дверь и впустила ее в коридор.

— Сейчас я ее предупрежу о вашем приходе, —улыбнулась медсестра. — Подождите минутку.

Мила была и рада подождать минутку. Ей хотелось внимательноосмотреться. Вдруг трость поставили, допустим, под вешалку? Тогда рукояткуможно было бы раскорябать без свидетелей. Однако ей не повезло, и трости вкоридоре не оказалось.

— Где ты там, радость моя? — раздался между тем изкомнаты громовой голос Капитолины Захаровны. — Заходи скорее!

Мила вошла и сразу же увидела трость. Та стояла возлекровати, прислоненная к стене. Насколько Мила могла судить, рукоятку никто нечистил. «Если это кровь, то ни Капитолина Захаровна, ни Жанна, конечно, об этомне знают. Иначе кто-то из них давно бы ликвидировал следы». Однако раз она обещалапринести пакетик — принесет. Правда, сделать это оказалось нелегко. КапитолинаЗахаровна усадила ее на стул и принялась говорить и говорить, с такойнепрерывностью, будто накануне проглотила радио. Слова шли часто, но в целомречь была плавной, и Мила почувствовала, что еще немного — и она начнет клеватьносом. Чтобы этого не случилось, Мила принялась щипать себя за коленку.

— Капитолина Захаровна! — наконец не выдержалаона. — Извините, что перебиваю, но мне на минуточку нужно в туалет. Можно,я воспользуюсь вашим? У меня что-то так нога заболела, просто сил нет поднятьсяк себе.

— Конечно, Милочка! — пробасила старуха, взмахнуввеликанской рукой. — Пользуйтесь!

— Ой-ой! — запричитала Мила, встав со стула иприпадая на правую ногу. — Как больно! Просто не знаю, что и придумать.Можно, Капитолина Захаровна, я вашу трость возьму?

— Конечно, берите! — разрешила хозяйка ипотянулась за тростью, чтобы подать ее Миле. И тут она увидела пятна нарукоятке.

— Ой! — сказала она смущенно. — Рукоятка вчем-то испачкалась! Подождите, я протру!

— Да что вы, Капитолина Захаровна! — закричалаМила таким тоном, словно ее оскорбили до глубины души. — Разве это грязь?Это так, сущая ерунда!

Она подскочила к кровати, совершенно забыв о «больной» ногеи выхватила у старухи из рук носовой платок, которым та уже вознамериласьоттереть пятна. Опершись на палку, Мила захромала в туалет. Там, закрывшись назадвижку, она начала соскребать бурое вещество, превращавшееся в пыль иаккуратно падавшее в пакетик.

И вот миссия ее уже была выполнена, а Капитолина Захаровнаснова принялась за старое — она говорила и говорила, как будто бы Мила зашласпециально, чтобы посидеть напротив нее в качестве безмолвной болванки. Милаотключилась, не закрывая глаз, и стала внезапно валиться на бок.

— Дорогая, что с тобой? — воскликнула КапитолинаЗахаровна. Мила подумала, что, окажись ее соседка на месте Шехерезады, падишахзастрелился бы сам еще задолго до окончания тысячи первой ночи. Потому чтостарухины рассказы были нудными и касались только ее и ее родственников.Опутанная именами и родственными связями, Мила едва не свалилась без чувств напол.

— Может быть, попросить, чтобы Жанночка сделала тебеукольчик со снотворным? Поспишь, проснешься свеженькая, как младенец!

— Да нет, не нужно, — отказалась Мила. — Ялучше водочки хряпну. Говорят, отлично помогает заснуть. Впрочем, что там —говорят! Я на собственном опыте уже проверяла.

— Если выпить много, то конечно! Я, бывало, глотну парустаканов — сплю, словно сурок. Одно плохо — утром голова болит. Так что еслитебе с утра дела делать, лучше укольчик.

— Я, пожалуй, вообще без снотворного обойдусь, —решила Мила. — Сейчас поднимусь к себе, сосну часочек…

Она попятилась к двери, надеясь, что старуха не остановит ееочередной побасенкой, которых у нее в арсенале было видимо-невидимо.

Борис тем временем весь извелся от нетерпения.

— Что, не удавалось завладеть тростью? — спросилон, как только за Милой закрылась дверь.

— Это было самой легкой частью задания. Сложнее всего —отвязаться от Капитолины Захаровны и уйти.

— Сказала бы, что у тебя живот заболел!

— У меня уже нога заболела. И потом я захотела спать.Если еще и живот — вообще анекдот бы получился.

Едва Мила отошла от двери, как за ней объявились гости. Звоноктренькнул два раза, словно кто-то подавал сигнал. Мила посмотрела в глазок иувидела двух мужчин в рабочих комбинезонах.

— Вы ко мне? — спросила она удивленно.

— Нас Вихров прислал, — понизив голос, сказалодин.

— Открывайте скорее! — забеспокоился Борис. —А то скоро Гуркин придет. Будет плохо, если он застанет здесь незнакомцев.

— Мне мешочек от Капитолины Захаровны им отдать? —внезапно спохватилась Мила. — Или Вихров сам за ним явится?

— Сам, сам! — прошипел Борис.

Дядьки в комбинезонах тем временем зашли в комнату. Необращая никакого внимания на Милу и Бориса, они расковыряли плинтус и лазилипод потолок, чтобы обследовать кромку обоев.

— Что это они делают? — шепотом спросила Мила.

— Я не знаю, — пожал плечами Борис. —Вероятно, что-то важное и секретное. По крайней мере, Гуркин об этом знать недолжен.

Когда люди Вихрова собрались уходить, Борис тоже засуетился.

— Я буду наверху, — пообещал он. — Если что —кричите что есть мочи.

— Пока еще у меня есть овчарка, не забыли?

— А что овчарка? Овчарку можно того…

Оставшись одна, Мила началаизводить себя мыс лями о Татьяне и через некоторое время поняла, что ейнеобходимо чем-то заняться. Впрочем, до прихода Гуркина оставалось совсемнемного времени. Она и глазом не успела моргнуть, как он очутился на пороге.

— Здравствуй, Тыквочка! — радостно сказал Гуркин ипротянул ей целлофановый пакет. В пакете обнаружилось грамм двести польскихледенцов «Зебра». — Это тебе, — смущенно добавил тот и стал сниматьверхнюю одежду.

«Может быть, жена и в самом деле обеспечивает его всемнеобходимым, но денег не дает? — подумала Мила. — А как же тогда егонаучная работа? Она ведь не совсем бесплатная. На карманные расходы зарплатыдолжно было бы хватать». Пока Гуркин копошился в ванной комнате, умывая лицо ируки, Мила бестрепетно обыскала его одежду, но не нашла ровным счетом ничегоподозрительного. Тогда, махнув на него рукой, она отправилась готовить пищу, азаодно замочила в тазике кухонные полотенца.

«Если типы, подосланные Вихровым, наставили здесьаппаратуры, она все равно ничего им не покажет, кроме дремлющегоГуркина», — думала Мила, проходя мимо дивана, с которого доносилось мерноепосапывание. Проснувшись, Гуркин пообещал, что явится по распорядку —послезавтра. Короче говоря, эпизод с его приходом и отбыванием положенных часовв квартире оказался скучным и неинтересным.