— Как это? Ты умеешь эти всякие штучки чаровников, вроде этой… как ее… телипартии?

— Телепатии, — терпеливо поправил Тримир. — Нет, я просто встретился с ее взглядом, и мне все стало ясно. Но ты не поймешь, Сезем. Ты ничего не поймешь.

Тем же вечером они вдвоем снова вышли на площадку шпица. Караульные теперь изнывали от холода, пробиравшего до костей, а не от жары. Укутавшись в плащи из плотной ткани, они наблюдали за накрененным вбок месяцем, лениво плывущим по небу, и вели будничные разговоры. В какой-то момент Тримир почувствовал усталость и захотел спать. Тогда он, дослушивая очередную байку Сезема, собирался пойти вниз наконец, но тут зарево, мелькнувшее в отдалении, сорвало весь его план.

— Что это? — встревоженно спросил Сезем, прервав свой рассказ.

Тримир подошел к краю площадки, вглядываясь.

— Огонек, — пробормотал он. — Или… Матерь Света, это требушет!

Караульные сбежались на его реплику. Прошло не больше секунды, прежде чем они снова разбрелись по площадке, но на этот раз не сонные и замерзшие, а взволнованные и напуганные.

— Тревога! — заорал один из них. — Тревога! Нас атакуют!

Тут же по всем шпицам и стенам разошлась эта весть, и в отсутствие командующих началась громкая и беспечная паника. Нескоро караульные сообразили, что целесообразнее всего было обратиться за помощью к горнистам. И когда те затрубили в свои горны, первый град стрел уже полетел к Бастиону, преодолевая высокие стены.

Внизу, в подвалах крепости, об атаке узнали не сразу. Большинство уже спали, другие были заняты всякими разными делами, от игры в карты и выпивки до допросов и пыток пленных.

Лета лежала на длинном вытянутом столе. Ее руки и ноги были перетянуты ремнями. Рядом ходили Милован и старик в очках. Нет, не так. Милован ходил за стариком, который уткнулся в толстый фолиант, и время от времени повышал голос, чем заставлял пожилого прятать голову в плечи. Лета не слушала, о чем они говорили. Ей уже давно было безразлично. Ее здесь нет. То, что лежало на столе, — лишь пустая оболочка.

Так было проще, но безразличие давалось ей с трудом. Командующий постоянно давил на ее самые больные места, как на душе, так и на теле, вызывая бессильную ярость. Он считал, что она сможет быть в дальнейшем неплохим тузом в рукаве у Твердолика. Живая дочь царя Китривирии. Возможно, что сейчас ее жизнь принесет больше пользы, чем ее смерть двадцать лет назад. Несмотря на то, что Милован горел желанием убить ее, о чем неустанно напоминал, долг служения князю боролся внутри него с этим чувством. Благодарность владыки была важнее сиюминутного удовольствия, как командующий это ей объяснял.

Сиюминутное удовольствие. Вот какой будет смерть Леты для него. Это было унизительно осознавать. Она мечтала, что его убийство от ее рук покажется ему вечными муками. Мысли об этом не давали ей сойти с ума, когда старик в очках в очередной раз надрезал ее запястья тонкими лезвиями. Какое безразличие? С каждым часом она все сильнее хотела придушить не только Милована, но и старика.

— Она не должна умереть раньше времени, — проговорил командующий, тенью следовавший за пожилым.

— Не умрет. Я слежу за этим, — ответил тот.

— Ты пролил много ее крови.

— А результат? Он вас порадовал, не так ли? Любопытно, как ее организм реагирует на те или иные воздействия… Совсем не так, как наши с вами, людские. Это стоит тех жертв.

— Мне достаточно было убедиться лишь в том, чья кровь в ней течет.

— Я дал вам ответ.

— Что насчет ее меча?

— Тут дело совсем иное. Магия, — изрек старик.

Лета повернула голову, насколько ей позволяло положение. Анругвин был совсем близко, на соседнем столе, освобожденный от ножен, гладкий и легкий. Старик подошел к нему и занес костлявую руку над клинком.

— Какая магия?

— Его ковали эльфы, бесспорно. И, возможно, они же наделили его такой способностью.

— Почему никто из нас не может взять его? У меня все руки в волдырях, Блазнгар тебя забери…

— Меч выбрал своего хозяина. Я слыхал о таких легендах, о таких клинках, у которых есть душа… Почему это происходит, я объяснить не могу.

— Душа, — сквозь зубы произнес Милован. — Это банальное колдовство. Слышишь, девка?

Командующий появился в поле зрения Леты и завис над ней.

— Он принадлежал раньше ему? Где он его взял? Украл? Как снять чары с него?

Лета отвернулась. Удара она даже не заметила, осознав только, что ухо ее теперь горело.

— Отвечай мне!

Старик, привыкший к поведению Милована и знавший, что в данный момент было лучше не соваться под горячую руку, поспешно удалился в угол к своим баночкам.

— Ты не Страж. Где твоя метка? — командующий взял Лету за руку и вывернул ее. Она сжала зубы, чтобы не закричать от боли. — Но ты обучена, как неживодники, как эти головорезы. Та любимая шавка Дометриана тебя научила? Говори!

Лета скосила на него глаза, сохраняя молчание.

— Ты же знаешь, я могу заставить тебя говорить… Пока я прошу по-хорошему.

Он схватил ее за волосы и дернул, заставив приподнять голову.

— Ты должна быть мне благодарна, илиарское отродье. Никто, кроме меня, тебя не трогает. На то моя воля, ибо если бы я захотел, я бы давно выкинул тебя своим парням.

Милован дернул ее за волосы еще раз, стукнув головой о поверхность стола. Лета ощутила во рту горьковатый привкус.

— Ну, давай, расскажи еще, как ты будешь меня наказывать за все, что я сделал. Это забавно. Хоть это я от тебя сегодня услышу?

Лета тупо смотрела на него, не шевелясь. Милован занес руку для очередного удара.

Двери распахнулись, в залу влетел запыхавшийся и испуганный дружинник.

— Что еще? — раздраженно бросил командующий.

— Там… Это… — слова никак не могли сорваться с губ дружинника, прерываемые сбившимся дыханием. — Тревога…

— Какая тревога?

— На Бастион… На крепость… Напали…

— Кто?

— Пока… Не… Известно…

— Хоть что-то тебе вообще известно?

— Да… Их много… И у них… Осадные орудия…

Взгляд Милована изменился.

— Велели всех собрать?

— Не знаю, командующий.

— Шелудивые псы! — выругался Милован. — Ты, ученый ум. Присмотри за девкой. Времени возвращать ее в камеру нету. А ты, парень, отведи меня наверх к тому, кто знает, что произошло.

— Есть.

Командующий подобрал свой меч, стоявший у стены, и направился следом за дружинником. Как только позвякивание их лат скрылось за дверями залы, Лета ощутила прилив сил. Вот он, ее шанс.