— Оставьте нас, — произнес он.

Остальные засуетились и спешно покинули шатер. Лета снова приподняла голову, пытаясь разглядеть, что было снаружи, когда эльфы выходили. Но за их мельтешащими спинами она не увидела ничего нового. Эльф присел на кровать.

— Ты проснулась раньше времени, — сказал он, поднося что-то к ее лицу.

Это было влажное свернутое полотенце. Его мокрая шероховатость приятно остудила горячие щеки девушки.

— Это ты, — шепнула она.

— Я. Послушай, тебе нужно отдохнуть. После того, что случилось…

— Где я?

— Все вопросы потом. А сейчас тебе нужен…

— Не нужен мне отдых, — ее голос зазвучал громче.

Ободренная этим, она напряглась, пытаясь сесть, но у нее ничего не вышло.

— Ты видишь? Я удивлен, что ты все еще жива, — эльф убрал полотенце в сторону. — Особенно после того, как на тебя обрушился потолок.

Память стала постепенно возвращаться к ней.

— Милован, — выдавила она.

— Жив. По крайней мере, его тела мы не нашли.

— Мы?

Он выдохнул, положил руку ей на лоб. Затем он перешел к волосам, нежно гладя их. Он изменился, одетый теперь в бордовый жилет, под которым виднелась черная рубаха, и смывший с лица грязь. Только порез на лице напоминал о том эльфе, который сидел с ней в камере. В остальном он был хорош собой, ухожен и элегантен, подобно всем мужчинам своего народа. Лета увидела на жилете брошь в форме журавля, держащего обвитый цветами жезл. Герб Грэтиэна.

— Прошу тебя, поспи, — сказал эльф. — Я еще даже не успел заняться твоей другой раной.

— А какая первая?

То, что Лета увидела в его лице, ей не понравилось.

— Я принесу кое-что. Оно подарит тебе крепкий сон.

Она поймала эльфа за его тонкое запястье.

— Не надо, — проговорила она. — Прошу тебя. Мне нельзя валяться без сознания.

— Ты хочешь встать и уйти? Ты не сможешь.

— Почему?

Эльф убрал ее руку и с недоверием поглядел на нее.

— Ты уверена, что готова?

Она не ответила. Происходящее быстро отрезвило ее, сбросив все остатки дурмана бессознательности.

— Тогда попробуй сесть. Я помогу тебе.

Он склонился, обхватил ее под спиной и приподнял. Лета подтянулась к изголовью кровати, и это движение показалось ей неимоверно тяжелым. Эльф поправил подушку под ней. Теперь она сидела, и держать голову прямо было сложнее всего.

— Когда тебя вытащили из-под завалов, ты едва дышала, — сказал эльф. — Но все обошлось.

Он взял ее ладонь в свою теплую руку.

— Начни с того, где я и что здесь делаю?

— На острове. Понфлэр. Мы заняли его совсем недавно. Наше небольшое войско обосновалось в гавани, где раньше стояли корабли Древних. Остров полностью свободен от Ордена и от какой-либо другой нечисти. Он, по счастью, никого не интересовал. Кроме нас.

— Про остров расскажешь мне позже. Кто такие «мы»?

— Маленькая армия из Грэтиэна, откликнувшаяся на зов Медведя.

— Так это вы напали на Бастион?

— Я говорил тебе о побеге. И это произошло. Как только мы расправились с ведьмами из Ковена, которые вырезали весь илиарский лагерь к западу от Пустошей Кильтэля, мы попали к лутарийцам. Я о том отряде, что… Ты помнишь.

— Помню. Но ты говорил, что ты единственный из твоего отряда, кто выжил, — произнесла Лета.

— Это была лишь часть отряда. Другая находилась на берегу моря, в нескольких сотнях верст от Бастиона Абола. Мы долго планировали атаку на крепость. С тех самых пор, как узнали об этом. Но мы должны были прийти на помощь илиарам. Было решено разделить силы. Все наши маги отправились бороться с Ковеном, еще добрая сотня латников, а также лучники… Мы разгромили ведьм, но понесли слишком много потерь. Тогда-то нас и нашли лутарийцы, — эльф отвернулся, посмотрев на чашу на тумбочке. — Выжившие смогли добраться до лагеря на берегу. Они-то и рассказали о встрече с людьми и о том, что те держали направление на восток. Стало ясно, куда.

— Бастиона больше нет?

— Одни лишь дымящиеся развалины, — с удовольствием сказал эльф.

Лета посмотрела на него.

— Я хотела сбежать, — проговорила она. — Освободившись, я бы не вернулась за тобой.

— Неприятно, но я не виню тебя. Ты спасала себя, Айнелет, и это было верным решением.

— Да, но… Я не называла тебе своего имени, — пробормотала Лета, сдвинув брови.

— Этого и не требовалось, — ответил эльф, усмехаясь. — Еще в Тиссофе я узнал тебя. Ждал, что ты расскажешь о себе сама, но ты этого не сделала. А мне не хотелось отбирать у тебя иллюзию скрытной жизни. Это было бы слишком жестоко, не находишь?

Он положил свободную руку на ее плечо.

— Тебе нужен отдых.

— Какой уж тут отдых, когда тебя рассекретили? — фыркнула Лета. — А кто ты такой, позволь поинтересоваться? Трудно поверить, что просто целитель.

— Целительство — мое истинное призвание, — сказал эльф. — Но не этим я заработал свое положение. Меня зовут Олириам Тилар. Ты, должно быть, слышала обо мне.

— Да, — отозвалась Лета. — Слышала. Тень короля Кильрика. Тот, кого в Грэтиэне емко величают Мастером.

— Что-то вроде этого, — эльф обольстительно улыбнулся. — Можешь звать меня Лиам.

— Что ты делал на островах?

— То же, что и всегда. Разведывал интересненькое для нашего самого главного союзника — Китривирии. Без нас у нее не было бы никакого шанса обвинить Лутарию в нарушении нейтралитета, — проговорил Олириам. — Обожаю, когда удается обнаружить подобные людские грешки.

— Самый известный эльфийский шпион в истории, значит, — хмыкнула Лета. — Ну что ж, рада знакомству.

— А тебя не так-то просто удивить.

— Я много чего в жизни повидала.

— Не думаю, — протянул Лиам.

Когда он назвал свое настоящее имя, он изменился. Ему не нужно было больше притворяться кем-то другим. Теперь он был собой. В его грубоватом голосе вместо равнодушия проскальзывали нотки иронии, появился эльфийский акцент, а разные глаза лукаво щурились, не отрываясь от лица Леты.

— А что насчет Фоль Эль`та? — спросила девушка. — Кто-нибудь из илиаров выжил?

— Да. У тебя были знакомые среди них?

Она кивнула.

— Я не могу точно назвать их по именам. Как только тебе станет лучше, мы можем пойти к ним, — Лиам посмотрел на ее ноги.

Лета тоже кинула на них взгляд, машинально. Сначала она не придала этому значения, а потом до нее вдруг дошло. После пробуждения она чувствовала себя нехорошо, но осознавала, что все было цело. Кроме одного.