– Я имела в виду совсем другое, – обиженно возразила Лотта.

– И что ты имела в виду? Что нас больше трогает изображение ржавой циркулярной пилы, чем сообщение о ребенке, задохнувшемся от фетанила на полу у двери маминой спальни?

В машине наступила оглушительная тишина. Анника слышала только свое частое дыхание.

«Господи, – подумала она, – я снова делаю что-то не то. Я встреваю в какие-то идиотские споры вместо того, чтобы говорить о своих проблемах. Должно быть, у меня что-то не в порядке с головой».

– Прости, – сказала она. – У меня сегодня страшно болит голова.

– Здесь в Испании есть неплохие таблетки, – сказал Линде. – Хочешь, остановимся у аптеки?

– У меня в номере есть лекарство, – буркнула Анника.

Лотта часто моргала, стараясь удержать слезы. Никлас был явно раздражен.

Они проехали арену для боя быков, оставив ее слева, и Анника разглядела внизу знакомое шоссе. Слава богу, скоро они приедут.

К подъезду отеля «Пир» они подъехали молча.

– Свистни мне перед тем, как ехать, – сказал он и улыбнулся ей через открытое окно.

Анника закрыла заднюю дверцу и заставила себя улыбнуться в ответ.

* * *

Лотта, не глядя на Аннику, сразу поднялась к себе в номер.

«Ну, как знаешь», – подумала Анника и снова вышла на улицу, прошла мимо старого универмага, поднялась к гавани и зашла в «Макдоналдс». Придется ей снова вечерами сидеть и голодать в опостылевшем номере. Она купила четверть фунта сыра с морковью и минеральную воду и села за стол у окна.

Здесь было тихо и уютно. Несколько испанских подростков маялись у кассы. Две хорошо одетые пожилые испанки о чем-то говорили над своими пончиками. За столом напротив сидел мужчина в костюме, белой рубашке и галстуке. С ним был десятилетний мальчик в коляске. Ребенок явно страдал церебральным параличом. Руки и ноги его были неестественно искривлены и постоянно непроизвольно подергивались. Анника пыталась не смотреть на него, но это было трудно, потому что он сидел прямо напротив нее, и она принялась есть сыр с морковью и пить воду.

Отец в костюме тихим ласковым голосом разговаривал с сыном по-испански, кормил его картошкой и держал стакан с напитком и соломинку так, чтобы ребенок мог пить. Ребенок пытался что-то говорить, и отец, очевидно, хорошо его понимал, потому что одобрительно смеялся его словам.

Открылась дверь, и в зал вошли элегантная женщина и девочка лет пяти. Женщина окинула зал взглядом и расцвела улыбкой, увидев отца с сыном в коляске. Она прошла прямо к столу, ведя за собой девочку. В другой руке она держала пакеты с логотипами «Дольче и Габбана» и «Версаче». Она подошла к столу, поцеловала мужа в губы, а мальчика в щеку и что-то сказала. Все четеверо засмеялись, в том числе и мальчик в коляске.

Не понимая, что делает, Анника встала и пошла к выходу. Она натыкалась на столы и стулья, оставляя на ногах синяки, но не чувствовала боли, потому что вся боль была в груди.

В мире столько любви, ее надо просто уметь принимать. Но что делает она сама? Ведет патетическую войну со всем и вся, одержимая мыслью победить, сделать все правильно, блистать и добиться признания.

Навстречу ей, звонко переговариваясь, шли молоденькие англичанки с пакетами «Зара» в руках и с нашлепками от солнца на носах. Анника смахнула слезы тыльной стороной ладони и, опустив голову, пошла к «Английскому двору». Остановившись у входа в универмаг, она посмотрела на отель. Нет, она не хочет сидеть там одна и ждать, пока ей кто-то позвонит.

У меня другие обязательства.

Анника огляделась и вспомнила, что за углом расположено маклерское бюро Рикарда Мармена. Может быть, оно еще открыто?

Она пошла направо, обогнула британский книжный магазин и увидела свет в окне бюро. Она дернула дверь, но та оказалась заперта. Анника подошла к витрине, сложила ладони лодочкой и сквозь них заглянула внутрь.

В конторе было пусто, но на столе горела настольная лампа, а компьютер был включен.

Она постучалась в стекло костяшками пальцев.

Из двери задней комнаты показалась голова Рикарда Мармена. Он что-то сказал, но Анника не услышала, что именно.

Он исчез, но спустя мгновение снова появился с ключом в руке.

– Анника Бенгтзон, наша любимая представительница шведской прессы! – сказал он, распахивая дверь. – Добро пожаловать!

Анника широко улыбнулась и обозначила поцелуи в обе щеки.

– Чем мы можем помочь тебе сегодня вечером? – спросил Мармен.

– Ты, случайно, не продаешь здесь новую жизнь? – спросила она, заходя в контору.

– Но, дорогуша, мы не продаем ничего другого. Мечты и новая жизнь – это наша специальность. Ты задумала что-нибудь особенное? Мраморный пол или виноград на террасе? Четыре ванных с видом на море?

Она рассмеялась, и вместе с этим смехом к ней вернулось дыхание жизни. Она опустилась на один из стоявших у стола стульев. Под столом лежал толстый слой пыли, окно было замызгано до неприличия. Мармен снова запер дверь и сел на другой стул.

– Итак, что тебя не устраивает в теперешней жизни?

Анника посмотрела в пол и решила пропустить этот вопрос мимо ушей.

– Я приехала сюда, чтобы написать о торговле наркотиками и отмывании денег, – сказала она, – так что пока у меня все хорошо. Серия статей выйдет под общим заголовком «Кокаиновый Берег».

– Звучит интригующе, – одобрил Рикард Мармен. – Хочешь стакан вина?

Анника покачала головой.

Рикард Мармен, несмотря на это, встал, вышел из комнаты и вскоре вернулся с двумя стаканами и бутылкой красного вина.

– Ты просто обязана составить мне компанию, – сказал он. – И как же у нас обстоят дела с кокаином?

Мармен налил вино в оба стакана.

– Мне осталось еще кое-что написать до возвращения домой, – вздохнула Анника.

– Тут я ничем не смогу тебе помочь. С наркотиками никогда не имел дела. И с наркоторговцами тоже. Твое здоровье!

Он выпил вино, закрыв глаза.

Анника немного пригубила из своего бокала. Вино показалось ей кисловатым. Она отставила стакан.

– Как идут дела? – спросила она.

– Раньше они просто стояли, а теперь покатились под гору, – ответил Рикард. – При ипотеке от покупателей требуют предоплату в пятьдесят процентов наличными, даже если получено разрешение на строительство. Такое могут себе позволить только наркобароны, и, хотя их, конечно, много, они не могут заполнить весь рынок. Цены упали, и люди выжидают, не желая пока продавать. Я уже подумывал об открытии посреднической конторы, хотел заняться арендой. Люди сейчас сдают дома и квартиры в ожидании лучших времен…

Анника прервала это словоизвержение.