На ее руке сейчас тикали двое часов, ее и Сашины, которые ей отдали вместе с другими вещами, когда забрали его. И с крестиком… В этом тиканье она все еще иррационально черпала силы и поддержку.

— Цела… — вздохнула Катя, немного придя в себя, если честно. Но теперь еще сильнее волнуясь о Саше.

— Спасибо! — взяла чай, греясь руками.

Ей тот был нужен, действительно какого-то внутреннего тепла хотелось. Хотя кофе даже больше зашел бы, но не перебирала. И так спасибо Горбатенко за заботу и помощь!

Она уже послала домой Кирилла, который тоже ждал их у больницы, попросила привезти теплый костюм для нее и вещи для Саши. Рассказала, как именно ее выкрали и о своем предположении, что в охране жилого комплекса есть «слабое звено», не брезгующее пропускать чужаков за деньги. Помощник обещал все выяснить и принять меры. Оставил охранников, которые в коридоре дежурили.

А теперь вот сидела и ждала итога операции, теребя оба крестика на шее и молясь про себя.

— Там, — Горбатенко указал пальцем на потолок, наверное, имея в виду операционную. — Все неплохо идет, если верить тому, что мне сказали. Они уже заканчивают, скоро переведут Саню в интенсивную, а когда он очнется, тебя пустят. Так что, согревайся и приходи в себя, — в голосе губернатора звучала уверенность.

Но в его глазах Катерина видела и тени, которые Горбатенко пытался от нее скрыть. Зря. Наверное, просто забыл, что она выросла в этом мире, и умела подмечать недомолвки и попытки спрятать что-то за напускным оптимизмом… Однако так хотелось верить, что Олег не станет ее обманывать. Да и зачем? Тут ничего не утаить…

Кивнула, отпив горячий, сладкий чай, потому что сил не было говорить, да и как подобрать слова для всей той тревожности, страха и боли, отчаянной надежды, что теплилась внутри?

— Это врач тебе велел выпить, как лекарство от переохлаждения и стресса, — Олег указал на чай. — Знаю, что Санек бы кофе скорее предпочел. Подозреваю, что и ты такая же, но предписание, — он развел руками, словно снимая с себя ответственность и признавая собственное бессилие перед врачами, хоть и губернатор. Забавно, правда.

Против воли улыбнулась. Это ей очень Сашу напомнило. Поняла, почему они так давно дружили с Горбатенко.

— Тебе Маша пыталась дозвониться, но не смогла, — тем временем продолжал говорить Олег. — Если хочешь, она приедет, побудет с тобой здесь. Мне пора ехать, область… — как бы извиняясь, вздохнул Горбатенко.

Хотя ведь ясно же, что у него, и правда, дел невпроворот! И так бесценно все, что он для них организовал настолько быстро!

— Не нужно. Спасибо огромное, но из меня сейчас компания никакая, — Катя улыбнулась, отставив пока чай. — Я и так бесконечно благодарна за все. Телефон у меня забрали, когда похитил Лысенко, пока только Сашин, — кивнула головой на столик у кушетки, где сама сидела. — Спасибо Маше, но я все равно ни о ком, кроме Саши думать не смогу, ни говорить, ни просто… — пожала плечами. — Да и Кирилл скоро вернется, парни на подхвате есть. И врачей куча… Я лучше ей потом позвоню, — выдавила из себя измученную улыбку.

Действительно не в состоянии была сейчас с кем-то находиться… Только к одному человеку в мире хотелось. Вновь глянула на его часы.

— Хорошо, твое право, — кивнул Горбатенко, кажется, поняв ее лучше, чем кто-либо другой. — Все нормально будет. Здесь все силы приложат, а врачи тут — боги просто. Меня с того света вытянули года два назад, и Санька подлечат, обещаю, — похлопал он ее ободряюще по плечу. — Если что, мой номер у Сашки в телефоне есть, набирай сразу. Все решим, поняла, Катя? Мы все тесно повязаны, еще с твоего отца, а своих вытащим отовсюду, — подмигнув, Горбатенко все же ушел.

А Катя, допив чай, начала напряженно всматриваться в стрелки часов, отсчитывая секунды и минуты. И молилась, сжимая в кулаке и свой крестик, и Сашин, надетый на шею, чтобы не потерялся.

Потом вернулся Кирилл, отдал вещи, принес кофе по ее просьбе, пока Катя наконец-то переоделась в чистый и теплый спортивный костюм. Помощник остался сидеть в коридоре с другими охранниками, а Катя все ждала в палате.

И даже испугалась, когда на пороге вдруг появился врач в синем хирургическом костюме, мокром на груди и под мышками, явно уставший, со следами от маски на лице. У нее сердце застыло, а уши заложило. Не сразу поняла, что доктор слабо улыбнулся и подмигнул ей.

— Все хорошо. Состояние стабильное, перевели его в послеоперационную. Как только будет можно, за вами спустятся и проведут, — тихо, измотано сообщил ей врач и ушел.

А Катерина еще секунды три переваривала услышанное, пока до нее не дошло… И она разрыдалась от облегчения, растирая по лицу слезы и искренне радуясь, что сейчас одна, и никто не видит этого. И что успеет умыться, чтобы Сашу не расстраивать, когда любимый придет в себя.

— Саша…

Вот дурочка! Все равно расплакалась, когда его увидела! Спасибо хоть не навзрыд! Разозлилась на себя… Тут же рассмеялась, когда он нахмурился и к ней протянул руку, буквально дав почувствовать «приказ» подойти. Заметил эти слезы…

Его как раз завезли в палату, где она ждала. Врач перед этим заходил, сказал, что все хорошо, очнулся, состояние стабильное, а тут им удобней будет, и… вот, не прошло и десяти минут, как медперсонал привез каталку.

Отошла немного в сторону, уступив пространство для движения. Растерла по щекам эти слезы облегчения и счастья, такого безмерного, настолько безграничного, что и слов не найти, чтоб выразить! Почти не дышала, пока два санитара помогали Саше на кровать «перейти». Ну, они его, конечно, перенесли просто, но обставили же весь процесс так, что и самый гордый не придрался бы. Хотя ни Александру, казалось, ни Кате, тем более, не до того было.

Едва санитары вышли, подлетела к кровати, где Саша лежал весь перебинтованный, опутанный капельницами, исколотый иглами. Переплела их пальцы, прижавшись губами к его костяшкам. Поднялась, поцеловала в висок… Не могла успокоиться, внутри все вибрировало, горело почти от огромных, невыразимых чувств к нему и невероятного облегчения.

— Ты как?.. — тяжело выдохнул Ольшевский, слабо сжав руку Катерины в ответ.

Моргал, явно пытаясь прояснить зрение толком, старался откашляться, словно горло прочищал.

— Нормально, только не напрягайся, любимым мой, — прижала пальцы к его губам, прерывая еще какие-то вопросы. — Это же не в меня пули попали. Со мной все хорошо. Ты от всего спас!

— Вообще, вы явно родились в рубашке, — включился в разговор врач, который как раз вошел в палату, коротко постучав. — В вас же всего одна пуля попала, да еще и так…

— Одна? Вроде две чувствовал… — удивился Саша, тяжело сглотнув и прикрыв глаза с таким тяжелым движением, что у Кати все внутри дрогнуло от сопереживания.

— Одна, — усмехнулся врач, вытянул руку и показал пакетик с той самой пулей, неверное. — Улика. А «в рубашке», потому что она в сердце точно должна была попасть, судя по изначальной траектории. Но попала в какое-то препятствие, отклонилась, вошла в ткани грудной клетки уже под углом, и потому в плечо «вышла». Тут, конечно, плохо, что артерию пробила, оттого и кровопотеря большая, и самочувствие такое. Но вас вовремя привезли. Все подлатали и зашили. Думаю, исходя из кусочков стекла, что мы из раны извлекли, это телефон вам жизнь спас, — рассказал врач.