– Вот как? – покачал головой Джерико. – А я думаю, он это сделал, чтобы вывести вас из себя, и ему это удалось. Высокое Лезвие любит искать, где у людей есть кнопка. У вас он ее нашел. И нажал.

– И вас что, не беспокоит, что он мог вас действительно убить?

– Нисколько, – ответил Джерико. – Хотя он и любит с вами поиграть, он не будет делать из вас врага. А это произойдет, если я стану его жертвой.

И тем не менее Анастасия протянула Джерико руку – ту, на которой красовалось кольцо жнеца. Это было не то старое кольцо, которое она надела, когда ее посвящали в жнецы. То кольцо Поссуэло швырнул в море после того, как ее нашли, чтобы никто не смог отследить ее местонахождение – если среди жнецов был хоть кто-то, кто разбирался в их собственных технологиях. Поссуэло дал ей новое кольцо с бриллиантом – из тех, что поднял со дна океана.

– Поцелуйте, – сказала Анастасия. – На всякий случай, чтобы быть в безопасности.

Джерико взял руку и поцеловал – сознательно промахнувшись мимо кольца.

Анастасия рефлекторно отдернула руку:

– Я имела в виду кольцо, а не просто руку, – сказала она и вновь подставила кольцо для поцелуя. – Сделайте все как надо.

– Я бы предпочел не делать этого, – сказал Джерико.

– Если я наделю вас иммунитетом, никто не сможет подвергнуть вас жатве в течение года. Вы должны сделать это.

Но Джерико по-прежнему не двигался. И, когда в глазах Анастасии вспыхнул вопрос, он объяснил:

– Когда я нашел Подвал Реликвий Прошлого и Грядущего, Поссуэло предложил мне иммунитет, но я и в тот раз отказался.

– Но почему? В чем причина?

– Потому что я не хочу ничем быть обязанным. Никому. Даже вам.

Анастасия отвернулась и отошла к окну. Невидящим взглядом посмотрела на то, что открывалось перед ней за стеклом, и проговорила:

– Есть вещи, о которых я даже не хочу знать… Но я должна о них знать. Должна знать все, что могу.

Затем она резко повернулась к Джерико и спросила:

– Вы что-нибудь слышали о Роуэне?

Джерико мог бы сказать ей, что у него нет никаких новостей, но это было бы ложью, а он не станет лгать Анастасии. Между ними установилось полное доверие, и он не мог его разрушить. Некоторое время Джерико молчал, но Анастасия продолжала настаивать.

– Я знаю, – сказала она, – что Тенкаменин фильтрует информацию, которая идет ко мне, но вы же общались с командой. Они должны что-то знать!

Джерико глубоко вздохнул, но только для того, чтобы подготовить ее к своему ответу.

– Да, новости есть, – сказал он. – Но я ничего не скажу, как бы вы ни просили.

Буря чувств отразилась на лице Анастасии. Горе, ярость, мольба, печаль и, наконец, готовность принять неизбежное.

Наконец, она спросила, уже предполагая, какой ответ даст Джерико:

– Вы скрываете от меня правду потому, что я ничем не смогла бы ему помочь? И это отвлечет меня от того, что я обязана делать?

– Вы меня за это ненавидите? – спросил в свою очередь Джерико.

– Я могла бы сказать «да» – просто чтобы вам досадить. Но, по правде говоря, я не могу вас ненавидеть, Джерико. Но… Но скажите – он жив?

– Да, он жив, если это вас успокоит.

– А завтра? Будет ли он жить завтра?

– О том, что со всеми нами случится завтра, не знает даже Гипероблако. Давайте жить сегодняшним днем.

– Привет, Тигр!

– Привет! – отозвался конструкт. – Я вас знаю?

– И да и нет, – сказала Жнец Рэнд. – Я пришла сказать тебе, что поймали Жнеца Люцифера.

– Жнец Люцифер… Это тот, который убивал других жнецов?

– Именно, – кивнула головой Рэнд. – И ты его знаешь.

– Вряд ли, – сказал конструкт. – Я знаю чокнутых, но не до такой степени.

– Это твой друг, Роуэн Дэмиш.

Конструкт помедлил, после чего рассмеялся:

– Это прикол? Это сам Роуэн прикалывается? Эй, Роуэн! Где ты там прячешься? Выходи!

– Его здесь нет, – покачала головой Рэнд.

– Вот только не нужно говорить мне, что Роуэн убивает людей. Он так и не стал жнецом. Ему дали пинка под зад, а кольцо надели какой-то девчонке.

– Завтра его казнят, – сказала Рэнд.

Конструкт нахмурил брови. Какие все-таки там отличные программисты! Они скомпилировали память обо всех выражениях лица Тигра, которые когда-либо были зафиксированы на камерах. Репрезентация подчас была такой жизнеподобной, что мурашки шли по коже.

– Так вы не шутите? – переспросил конструкт Тигра. – Нельзя этого допустить! Остановите казнь!

– Это не моих рук дело, – отозвалась Рэнд.

– Так возьмите в свои руки! Я знаю Роуэна лучше, чем кто бы то ни было. Если он сделал то, что, как вы говорите, делал, у него были серьезные причины. Вы не можете просто убить его.

Конструкт принялся озираться, словно осознавал ограниченность мира, в котором жил – виртуальной коробки, откуда так хотел выбраться!

– Это неправильно! – говорил он. – Вы не имеете права так поступать!

– Да что ты знаешь о том, что есть правильно и что неправильно? – разозлилась Рэнд. – Ты же просто тупой завсегдатай вечеринок, только и всего!

Конструкт с яростью посмотрел на Рэнд.

– Я вас ненавижу, – сказал он. – Кем бы вы ни были, я вас ненавижу.

Эйн быстро ударила по кнопке и закончила разговор. Конструкт Тигра исчез. Как всегда, он забудет этот разговор. А Эйн, как всегда, не забудет.

– Если вы собираетесь подвергнуть его жатве, почему не сделать это просто и без особых хлопот? – спросила Жнец Рэнд Годдарда, изо всех сил стараясь выглядеть беспечной. А для беспокойства у Рэнд было много причин. Прежде всего, на стадионе трудно избежать встречи с врагами – а у них были враги! Не только жнецы старой гвардии, но еще и тоновики, жнецы из регионов, враждебных Годдарду, родственники тех, кто погиб во время массовых актов жатвы.

Они летели вдвоем в личном самолете Годдарда. Автоколонна с Роуэном, проделав долгий извилистый путь по городам Северной Мерики, приближалась к пункту назначения, и Годдард летел, чтобы встретить ее. Путешествие Годдарда было столь же коротким, сколь длинным был путь Роуэна.

Как и шале Годдарда на крыше небоскреба в Фалкрум-Сити, самолет был оснащен оружием, оставшимся со времен Эпохи смертных – серией ракет, которые были закреплены на консолях крыльев и под фюзеляжем. Годдард регулярно пролетал над местностями, которые протестовали против его политики. Он не стрелял, но ракеты, как и пушки, установленные на крыше, служили напоминанием, что если он захочет, то использует их как орудие массовой жатвы.