Человек был в восторге. Несмотря на известие о предстоящей смерти, он был на седьмом небе от счастья.

– Спасибо! – говорил он. – Спасибо, ваше превосходительство!

Как только он покинул дом Тенкаменина, к Высокому Лезвию обратился второй из стоящих – человек помоложе и не такой испуганный:

– А что со мной? Вы тоже хотите узнать, о чем я мечтаю?

– Друг мой! Жизнь может быть грубой и несправедливой. Как и смерть, – сказал Тенкаменин и резко взмахнул рукой.

Анастасия даже не заметила лезвия, но человек, схватившись за горло, упал и тут же испустил дух. Он был мертв.

– Я сам извещу его семью, – сказал Тенкаменин Анастасии. – И приглашу их на следующий Праздник Луны.

Анастасия была удивлена ходом жатвы, хотя и не шокирована. У каждого жнеца свой подход к делу. Это тоже был метод – удовлетворить самую потаенную мечту одной жертвы и тут же отказать в этом другой. Анастасия видела хороших жнецов, у которых методы были и похуже.

Явились уборщики, а Тенка провел Анастасию в патио, где был накрыт завтрак.

– Знаете ли вы, – начал он, – что именно вы были для меня источником вдохновения?

– Я?

– Ваш пример. До вас этого никто не делал – предложить человеку самому выбрать метод жатвы и заранее назначить дату. Гениальная идея! Подобная способность к сочувствию жертве большинству из нас кажется немыслимой. Наш бог – эффективность. Главное – дело.

Он помедлил и продолжил:

– После того как вы погибли в Стое – к счастью, лишь на время, – я в вашу честь изменил стиль работы. Теперь я позволяю половине из людей, которых убиваю, исполнить свою мечту.

– А почему только половине?

– Потому что, если мы действительно хотим имитировать смерть в тех формах, в которых она когда-то существовала, мы должны воспроизвести и ее переменчиво-капризный характер, – сказал Тенкаменин. – Ну и, естественно, немного ее подсахарить.

Тенка наполнил тарелку яйцами с жареными райскими бананами и поставил ее перед Анастасией, после чего приготовил тарелку для себя.

Как странно, подумала Анастасия, что смерть для нас, жнецов, стала такой обыденностью, что мы, только что убив человека, в следующий момент готовы наслаждаться завтраком.

Тенка же, откусив маниоковой лепешки и пережевывая ее, сказал:

– С тех пор как вы к нам приплыли, вы ни разу не занимались нашим основным делом. При сложившихся обстоятельствах это понятно, но, вероятно, руки у вас почесываются?

Анастасия понимала, что он имеет в виду. Актом жатвы по-настоящему наслаждаются лишь жнецы новой генерации, хотя и остальные, если по каким-то причинам они долго не исполняют своих обязанностей, чувствуют неясный, но настойчивый позыв к работе. Анастасия не могла отрицать, что испытывает нечто подобное. Очевидно, таким образом психика обычного человека адаптируется к роли, которую в этой жизни исполняет жнец.

– То, чем я занимаюсь в глубинном сознании, гораздо важнее жатвы, – сказала Анастасия. – И, как мне кажется, кое-что я нашла.

И она сообщила Тенкаменину, что ей удалось обнаружить. Имя. Карсон Ласк. Конечно, это была еще не золотая жила, но с этого можно было начать.

– Он числится среди выживших, хотя никаких сведений о его жизни после этой даты нет. Конечно, это может быть и ошибкой, и Карсон Ласк умер со всеми прочими людьми.

Тенка широко улыбнулся.

– Гипероблако не делает ошибок, – сказал он. – А ваша история с этим человеком – это хорошая зацепка. Продолжайте копать.

Тенка посмотрел на тарелку Анастасии, после чего подхватил с большого блюда большую горсть жареных бананов и, словно заботливый отец, обеспокоенный здоровьем дочери-малоежки, положил ей.

– Нам кажется, вам пора выходить на свет. Начните серию передач на всех возможных каналах, – сказал он. – Чтобы не мы сообщили миру, что вы вернулись, а сама Жнец Анастасия собственными словами поведала б этом человечеству.

– Не очень-то я хорошая актриса, – ответила Анастасия и вспомнила о своей ужасной игре в «Юлии Цезаре», где ее роль сводилась к тому, чтобы подвергнуть жатве главного героя – как он сам того хотел. Правда, ей все равно пришлось играть римского сенатора – до самого последнего момента, где уже не Брут, а сама она, Анастасия, наносила смертельный удар кинжалом.

– Вам удалось изложить свою точку зрения перед Верховными Жнецами, когда проходило расследование? – спросил Тенка.

– Да, – кивнула Анастасия.

– И наш друг Жнец Поссуэло говорит, что, в противоположность тому, что думает весь мир, вы смогли убедить Совет назначить Высоким Лезвием Мидмерики Жнеца Мари Кюри, так?

Услышав имя Мари, Анастасия невольно сжалась, словно от боли.

– Да, смогла.

– Ну что ж, если вы смогли отстоять свою точку зрения перед семью самыми важными жнецами в мире, я думаю, с вами будет все в порядке.

После обеда Тенкаменин пригласил ее посмотреть город, которым он так гордился. Порт-Ремембнанс бурно развивался и был полон жизни. Но Высокое Лезвие не хотел, чтобы его гостья покидала машину.

– Праздник – это одно, он проходит под строгим контролем, – сказал он. – А здесь… Неизвестно, кто вас может увидеть и узнать.

Но, как оказалось, была еще одна причина, по которой Тенкаменин не хотел выпускать Анастасию из автомобиля.

На подъезде к центру города им навстречу стали попадаться тоновики. Сначала небольшими группами, а потом и толпами, которые, вытянувшись по сторонам улицы, пристально смотрели на машину Высокого Лезвия.

К тоновикам у Анастасии было сложное чувство. К самым умеренным из них она относилась хорошо. Они были дружелюбны, добры, хотя иногда излишне настойчивы в проповеди своих верований. Но некоторые тоновики были просто невыносимы. Скорые на суд и нетерпимые, они были полной противоположностью тому, что проповедовали. А Шипящие были из них самыми радикальными. И именно эта разновидность тоновиков пустила корни в регионе, где Тенкаменину приходилось исполнять функцию Высокого Лезвия.

– С тех пор как Набат был подвергнут жатве, эти разрозненные группы предельно радикализировались, – сказал он Анастасии.

И, словно в подтверждение его слов, толпа тоновиков принялась бросать камни в машину Высокого Лезвия.

Анастасия вздрогнула, когда один из камней ударил в машину. Тенкаменин же был само спокойствие.

– Не волнуйтесь, – сказал он, – они не могут причинить нам вреда, и они прекрасно это осознают. Мне очень жаль, что вам приходится это видеть.

Еще один камень влетел в лобовое стекло, развалился на два и отскочил.

И вдруг, словно по команде, атакующие прекратили кидаться камнями и принялись «интонировать», издавая гудящий бессловесный вой, несколько отличающийся от того, что Анастасии приходилось слышать ранее. Тенкаменин приказал машине включить музыку, и тем не менее внутренним динамикам не удалось вполне заглушить звук, издаваемый тоновиками.