К нашему возвращению Мортенхэйм заметно преобразился. До Праздника зимы, знаменующего ее середину, оставалось около трех недель, до прибытия гостей и того меньше, потому здесь постоянно что-то строили, что-то развешивали, что-то красили, что-то привозили. В холле «выросла» высоченная пушистая ель, украшенная таким многообразием игрушек, какого я в жизни не видела, вторую, чуть поменьше, поставили в большой гостиной. Повсюду витал запах хвои, праздничные украшения струились по стенам, искрились под высокими потолками и иногда осыпались под ноги. От тишины и величественного спокойствия не осталось и следа, герцогиня ходила то мрачная, как туча, то светлая, как облачко, – в зависимости от того, как шли приготовления.

– Вы сможете выходить днем.

– Это не то же самое, – Лавиния выхватила у Арка мяч и снова запустила его, на сей раз еще дальше. – Я бы хотела танцевать, хотела самое красивое платье, какое только можно себе представить! Да что толку говорить!

Она поддела носком сапожка снег, взметнув фонтанчик холодных искр.

– А вы уже сшили наряд?

Вряд ли меня пригласят на праздник. У де Мортена соберется весь свет Энгерии, который… как бы помягче выразиться… не будет рад меня видеть. Поэтому насчет платья я даже не задумывалась. Зато слова Лави напомнили о том, что неплохо бы поздравить свою портниху с наступающими праздниками, а заодно и купить подарки всем остальным. Правда для этого придется выбраться в город.

– Нет. Пока еще нет.

Лавиния потрепала подбежавшего Арка по голове. Теперь они были неразлучны, и, хотя дог постоянно ходил за мной, к ней тоже успел по-настоящему привязаться.

– Не знаете, когда вернется Винсент?

Я покачала головой.

Ее братец обещал не трогать меня под крышей деда, и… не тронул. Воплощенная честность и благородство! Признаться, виделись мы непростительно мало – то я, то он пропадали у деда. Наше общение в Вайд Хилл сводилось к совместным обедам и ужинам, коротким беседам в гостиной, обмену жаркими взглядами и попыткам выбраться на улицу. Попыткам – потому что в первый же раз я почти отморозила себе кончик носа. Зато однажды мы встретили лис с детенышами! Крохотные серо-рыжие щенки с визгом катались по снегу, а их родители скалились, глядя на нас. Винсент чуть ли не силой утащил меня оттуда, объясняя, что лиса – зверь дикий, что глава семейства точно откажется подарить мне одного из своих отпрысков. В общем и целом я была с ним согласна, да и заставлять Арка ревновать тоже как-то невежливо. Но это в общем и целом.

– Никогда не повезу вас в Намийю, – заявил де Мортен в тот день.

– Это еще почему?

– В Теранийской пустыне обитает мелкая ушастая лиса. От ее детенышей мне бы точно не удалось вас отвадить.

– А я думала потому, что кто-нибудь из намийских шейхов украдет меня себе в наложницы.

Взгляд Винсента потемнел.

– И поэтому тоже.

В Мортенхэйме он не стал задерживаться, привез меня, в тот же вечер уехал и вот уже третий день не появлялся. Я прекрасно понимала, что из-за нашей поездки дел накопилось море, особенно в связи с реформой. Заседание парламента, на котором решалась ее судьба, состоится сразу после праздников. Понимала, но ничего не могла с собой поделать, отчаянно скучала и каждую минуту думала о нем. О том, как смогу снова поймать его взгляд – предназначенный только мне, за которым скрывается чуточку больше, чем знают остальные.

– Я рада, что ваш дедушка поправился.

Дед и впрямь выздоровел на удивление быстро: через несколько дней уже начал вставать, а когда мы уезжали, сам ходил по дому и раздавал приказания направо и налево.

– Благодаря вашему брату.

– А я говорила, что он замечательный!

Она широко улыбнулась, и я невольно улыбнулась в ответ.

– Я помню.

Только тогда я ничего не желала видеть. Говорят, любовь слепа, на самом деле это не так. Слепы ненависть, обида и злоба.

– А вы поедете к родным на праздники?

– Пока еще не решила.

Не уверена, что меня там ждут: с Глорией так и не удалось поговорить, она меня упорно избегала, а поскольку большую часть времени я проводила с дедом, бегать за ней было некогда. Кончилось это тем, что однажды я спустилась к ужину и узнала об их отъезде. Поскольку дед наотрез отказывался говорить о мачехе и об отце, а Винсент только пожимал плечами, я временно отступила. Когда закончатся праздники и вопрос с реформой решится, обязательно вернусь к этой теме. Сестренку в беде я точно не брошу.

Лавиния поежилась. Я кивнула ей в сторону замка, и она с радостью взяла меня за руку. Было достаточно тепло, но мы уже прилично озябли, потому ускорили шаг.

В холле нас встречал уставший дворецкий. Большая часть хлопот по подготовке к празднику легла на его плечи. Я предлагала ее светлости помощь, но она, разумеется, отказалась. Тереза целыми днями не вылезала из комнат и явно не испытывала ни малейшего воодушевления по поводу предстоящего. За ужином смотрела сквозь меня, при встрече делала вид, что я стул, но после случая с письмом я и сама не горела желанием заводить с ней дружбу.

– Леди Луиза, ее светлость желает вас видеть. – Барнс принял наши накидки и сдержанно улыбнулся. – Она ждет в оранжерее.

Со стороны столовой донеслись отборные ругательства, звук оплеухи и что-то с бряцаньем громыхнуло. Судя по звуку, на стол упала люстра. Не скажу, что знак мне понравился.

– Вас проводить?

Его дворецкая невозмутимость в эти дни переживала не лучшие времена, лицо пошло красными пятнами. По всей видимости, он тоже подумал об упавшей люстре.

– Спасибо, Барнс, не утруждайте себя.

Что я, зверь какой. У человека и так дел по горло. Подумаешь, всего-то пару раз свернула не в те коридоры, и ведь точно же помнила, что сначала надо идти направо и до первой арки, а потом налево, еще раз направо и сквозь анфиладу! К счастью, в открытой по случаю скорого приезда гостей обеденной зале, оказались горничные. Они начищали прямоугольный стол на пять сотен гостей, но одна все равно любезно вызвалась меня проводить. Интересно, я когда-нибудь привыкну к лабиринтам Мортенхэйма?

На этой мысли пришлось себя одернуть. Не стоит думать, что я останусь здесь после того, как Винсент разберется с заклятием.

Прозрачная стрела коридора оранжереи вонзалась в заснеженный лес, стоило мне шагнуть внутрь, как я очутилась в сказке. Шла по проходу, среди многообразия зелени и одуряюще пахнущих ярких цветов, южные растения и вьюнки лиан окутывали решетки и лестницу, уводящую на второй этаж, а за стеклянными стенами рядами застыла укутанные холодной белой ватой деревья. Над головой порхали большие бабочки, одна – ярко-оранжевая, с фиолетовым узором на крыльях, бесстрашно уселась на протянутую ладонь и шевелила усиками.

Коридор заканчивался мраморной площадкой с колоннами и ступеньками, ведущими вниз, а впереди раскинулось сердце оранжереи – круглая зала под высоким прозрачным куполом, которая напоминала райский сад. Если в коридоре было два этажа, то здесь спокойно можно было сделать все четыре! И спокойно устраивать скачки – такие площади не должны пропадать даром. Под самой крышей находилось смотровая площадка с диванами, столиком и огромным аквариумом. Туда вела винтовая лестница, но лично я туда не полезу ни за что. Меня при одной мысли о такой высоте тошнить начинает.