– Ну и что мы хотим сегодня?

– Уа.

– Да неужели?

– Мммаакм?

Я укачивала Дарена, но засыпать он и не думал. Тянулся к выбившейся из прически прядке в попытке ее сцапать.

– Ну уж нет, милый, маме волосы еще пригодятся. – Я заправила ее за ухо, прижимая сына к груди, и он тут же недовольно нахмурился. – Да и папе они нравятся. Давай-ка лучше я расскажу тебе сказку. В одном королевстве жил герцог…

– Вак.

Дарен понял, что волосы ему не достанутся, и потянулся сначала к подолу распашонки, потом к оборке на моем платье. Наше чудо умудрялось выглядеть милым всегда, даже когда вопило. Эти крохотные пальчики мне постоянно хотелось целовать, а когда он начинал улыбаться – вот как сейчас, у меня пело сердце. Глаза у Дарена потемнели на удивление быстро, уже сейчас он был очень похож на отца.

– И влюбился он в прекрасную девушку. А девушка влюбилась в него.

Я обернулась, чтобы встретить улыбку мужа, приподняла бровь:

– Нет, девушка об этом не узнала, потому что герцог забыл ей сказать.

– В моей сказке все иначе.

– В вашей сказке нет драматического конфликта.

Винсент подошел к нам и принял Дарена из моих рук.

– Дайте маме отдохнуть, милорд.

Де Мортен отошел к окну, укачивая наследника на руках, и продолжил:

– Сбежала от него, стала лицедейкой, словом, какими-то глупостями занималась. Пока не поняла, что без герцога жить не может. Тогда заявилась к нему в дом и говорит: «Какой же я была… глупой!»

– Так и сказала?

– Так и сказала. Теперь драматического конфликта достаточно?

– Более чем.

Если бы мне раньше кто-нибудь попытался описать эту картину, я бы не поверила, но сейчас, глядя на моих мужчин, не испытывала ничего кроме тягучей непреодолимой нежности, разливающейся в груди. Неужели я правда когда-то собиралась от этого отказаться?!

– И чем же все закончилось?

– А вы не знаете?

В детской было светло, а у окна и подавно. Тем не менее Дарен уже заснул – вот он, бесценный дар, никакая магия не нужна. Только что надрывал горло, сейчас уже сладко посапывает и забавно хмурится. Судя по его реакции, нам с Винсентом точно не стоит писать сказки.

– Вы в детстве так же голосили?

– Не помню. – Взгляд мужа лучился весельем. – Но могу спросить у матушки. А вы?

– О да! Отец говорил, что со мной никто не мог справиться.

– Что ж, в это я охотно верю. Что до Дарена, он просто вырабатывает громкий голос. Ему еще в парламенте выступать.

Я фыркнула.

– Не сомневаюсь. Только для начала он сведет нас с ума.

– Не сведет. И не забывайте, мы обещали ему сестренку.

– Я сказала, что подумаю. Это случилось за два дня до родов, я была не в себе. К тому же, обещать девочку я не могу. Что вы будете делать, если у вас появится второй наследник?

– Делить наследство.

Винсент осторожно уложил сына в колыбель и вернулся ко мне. Я с наслаждением сомкнула руки на его талии, запрокинула голову, глядя в глаза: обнимая, вдыхая мятный запах.

– Завтра приедут отец с дедом. Хотят попрощаться перед тем, как ехать в Вайд Хилл.

– Буду рад. Как граф Солсбери себя чувствует?

– Хорошо. Тем более что он теперь не один.

Несмотря на то что в это никто не верил, отец больше ни разу не притронулся к картам. Отношения с дедом у него наладились, и он с головой ушел в воспитание дочери. Глория после случившегося так и не оправилась. Разыскала монастырь на севере, у самой границы с Загорьем, и уехала туда. Немного грустно знать, что поместье, где я родилась и выросла, будет пустовать, но дом отца теперь в Вайд Хилле. Да и Киана сможет чаще видеться с матерью.

– Как вы смотрите на то, чтобы в конце месяца устроить себе отпуск?

Я широко распахнула глаза.

– Вы серьезно?

– Вполне. Закончу с делами, и снова выберемся к океану. Вы же этого хотите?

Хочу?! Я не просто хочу, я этого жажду. От исполнения танца радуанских дикарей меня останавливал только спящий Дарен. Ну и еще чувство собственного достоинства. Самую чуточку.

– Очень!

Не считая нашего родительства, в последнее время на Винсента свалилась куча дел: после того как провели реформу, началось основное веселье, которое продолжалось и по сей день – развитие технологий в Энгерии шло полным ходом. Продвижением многих проектов он занимался сам, потому иногда пропадал в Лигенбурге на несколько дней. Из-за всей этой суеты у нас позорно давно не было близости, а сейчас он стоял рядом, кончиками пальцев поглаживал шею и смотрел так, что подгибались колени.

Я не утерпела: мягко обвила руками плечи Винсента и поцеловала. Вот как он это делает? Стоит ему прикоснуться – и я забываю обо всем. Даже о том, что мы в детской, что в небольшой белоснежной колыбельке под балдахином спит наш сын. Забываю, что значит дышать, только чувствую, как сердце заходится в сумасшедшем ритме, как напрягаются его мышцы под моими ладонями, как желание охватывает нас, словно из искры мгновенно вспыхивает костер. Низ живота сводит томительным теплом предвкушения, и я подаюсь вперед, прижимаюсь всем телом.

Не думаю, что когда-нибудь смогу насытиться этой сводящей с ума исступленной нежностью.

Мой Винсент. Мой герцог. Моя любовь.