— Марго, — сказал Альберт Эллингэм, — Марго Филдс. Единственный момент, который не давал мне покоя: тем вечером мы застали вас дома, куда вы никак не могли вернуться, если бы были тем самым человеком, которого видела Дотти. Но я быстро сообразил, как легко было перевести наш звонок вам в любое другое место. Однако Марго дала показания полиции и сказала, что соединила нас с вашим домом. Мне пришлось вернуться, задать этот вопрос еще раз, и девушка в конечном счете призналась, что перевела звонок в телефонную будку. По ее словам, вы велели ей никому ничего не говорить — сказали, что к делу якобы причастно ФБР и некоторые сведения лучше хранить в тайне как от общественности, так и от меня. В итоге вы пошли в обсерваторию, но обнаружили, что там кто-то есть — Дотти Эпштейн. Что с ней случилось?

— Вы должны понять, — сказал Джордж Марш, — что машина уже закрутилась. И дело следовало довести до конца. Я не хотел причинять ей зла. И не знал, как поступить. Она просто стояла, прижимала книгу, словно щит, и обещала ничего никому не говорить. А я стоял напротив и думал, что с этим ребенком делать. Кажется, сказал ей что-то вроде: «Я не могу тебя отпустить» — но даже не успел ничего понять, как она сиганула в дыру в полу. Клянусь вам, в самом деле прыгнула, попыталась бежать.

Голос Марша надломился, ему понадобилось несколько минут, чтобы вновь овладеть собой.

— Боже мой, она, должно быть, ужасно ударилась головой. Упасть с высоты десяти, может, даже двенадцати футов… Я спустился за ней вниз. Там было столько крови… Она стонала и пыталась ползти, но не могла. Лишь… скользила. Ее череп, должно быть, раскололся пополам. Если бы я ее так оставил, было бы только хуже. Клянусь, что было бы хуже. Я смотрел, как она скользила на том полу, это было так ужасно, что… У меня был с собой ствол, но если бы я пристрелил ее, то следы точно привели бы к моему пистолету. Поэтому я схватил прислоненную к стене железяку — то ли трубу, то ли прут, с помощью которого вы, вероятно, открывали люк, — ударил ее один-единственный раз, и она затихла…

Небо начало темнеть — как ему и полагалось.

— Я даже не знаю, чем мой разум был занят в тот момент. Все произошло за считаные секунды. Я никогда не желал этому ребенку зла. Вскоре должны были явиться вы. У меня в голове билась единственная мысль: прибрать все на месте происшествия. Я отнес ее вниз и положил в ящик из-под ликера. Он был набит деревянной стружкой для хранения бутылок, которая несколько впитала кровь. Вымыл выпивкой пол. Той же выпивкой помыл ботинки. Затем поставил ящик на колесную тележку, выкатил наверх и перенес в свою машину.

— Почему вы ее там не оставили? — спросил Альберт Эллингэм.

— Раз нет трупа, то и смотреть не на что. Это уже не место преступления. Позже я смог вернуться и навести порядок. Мне пришлось там все убрать. Потом я опять поднялся наверх, вернулся на место и стал ждать вас. Даже не собирался наносить вам такой удар — просто был очень взвинчен из-за девочки. Забрал деньги, вернулся назад по тоннелю, сел в машину и уехал. Отправился в придорожную закусочную. За пару недель до этого я стал там обедать, поэтому меня уже ждали. Она располагалась ближе к вам, чем мой дом. Я всегда рассказывал, что предпочитаю перекусить, прежде чем ехать к вам, потому что вы едите всякую французскую хрень — «крем де о-ля-ля» — в то время как обычному парню хочется бургера. И это всем нравилось. Так что я взял солсберийский стейк, кофе и стал ждать звонка. Мне было известно, что он поступит. Именно на него я сделал ставку. Если вечером мне домой будут звонить, Марго на телефонном узле перенаправит звонок сюда, чтобы все подумали, будто я у себя. В этой закусочной я буду ждать вашего звонка, пока не дождусь. Потом поеду к вам. Уеду опять и заберу Айрис. Оказавшись на месте, отдам ребятам их долю и привезу Айрис домой. Но все произошло совсем иначе.

— Да, — сказал Альберт Эллингэм, — иначе.

— Приехав, я отдал им деньги. Старался держать себя в руках, но парни, как оказалось, тоже были на взводе. Айрис дала им бой — из-за Элис. Она не собиралась просто так сдаваться. А ребята были не так глупы, как я думал, и не так безобидны. Они сказали, что Эллингэмы стоят больше двух кусков на брата. Я предложил им пять. И тогда они вместе на меня набросились. При других обстоятельствах я их одолел бы, однако один из них ударил меня гаечным ключом. Они сказали, что теперь будут руководить сами, что перед этим перевезли Айрис и Элис в другое место, что взяли еще одного парня, который готов их застрелить, если их приказания не будут выполнены. Потом проинструктировали меня по поводу передачи денег. Ситуация вышла из-под контроля.

— И следующим вечером вы отправились за выкупом, — сказал Эллингэм.

— К тому времени у меня уже была возможность подумать, — продолжал Джордж. — Я понятия не имел, что случилось с Айрис и Элис, но обязан был попытаться вытащить их из беды. Надо было что-то делать.

— Но это все же не помешало вам прихватить из общей кучи несколько меченых купюр, — заметил Альберт Эллингэм, — чтобы отвести от себя подозрения и подставить другого человека.

— Мне нужно было показать парням, что у меня в запасе есть козыри, с помощью которых я избавлю их от неприятностей и вообще покончу со всем этим делом. У меня всегда была одна зарубка — Ворачек. Он представлял собой проблему, и все были бы только рады упечь его за решетку. Раньше он высказывал в ваш адрес угрозы. Мне оставалось лишь подсунуть ему кое-какие деньги. Я собирался сказать об этом парням, заверить, что они могут сматывать удочки, что никаких проблем у них не будет. Ждал, когда они выйдут со мной на связь. Но они так и не вышли. Потом я с головой ушел в это дело и просмотрел все имевшиеся сведения о них. Перетряс все контакты, но с такими деньгами человеку всегда сопутствует ветер. А потом в озере нашли Айрис…

Он посмотрел через борт лодки на ту самую воду, в которой когда-то плавала Айрис.

— Кто убил Ворачека? — спросил Альберт Эллингэм.

— Не знаю. Честно не знаю. Не удивлюсь, если его хлопнул кто-то из своих. Впрочем, это мог оказаться кто-то из толпы — просто разозлился.

— Айрис, Дотти, Антон Ворачек, — сказал Альберт Эллингэм. — Три человека мертвы. Остается лишь моя Элис. Именно поэтому мы здесь. Я должен это знать. Где Элис?

Джордж Марш наконец достаточно собрался с духом для того, чтобы поднять голову и посмотреть Альберту Эллингэму в глаза.

— Что хорошего, — спросил он, — если мы здесь умрем?

— Это цена, которую я хочу заплатить.

— Мне известно, где Элис, — сказал Джордж Марш.

Последние силы, еще остававшиеся у Альберта Эллингэма до этого момента, его покинули. Он привстал, еще туже намотал канат на кулак, его лицо побагровело, а капилляры глазных белков образовали мраморный узор. Когда он заговорил, его голос превратился в утробный рык.

— Ты же только что говорил, — сказал он, — что ни сном ни духом не знаешь, что случилось с Элис. Что ты не имел прямого отношения к ее похищению. Что искал ее.