Дальше я буквально кожей почувствовала неладное. Не знаю почему, может, Высшие пошутили, подтолкнув недостойных, а может, несусветная глупость и чувство полнейшей безнаказанности и всесилия, но четверо молодых аристократов, которыми верховодил родственник коронуемого, явно что-то задумали. Внимательно посмотрев на меня, невзирая на протокол и темное окружение, этот выскочка во всеуслышание завопил:

— Проклятой цветанской девке здесь не место! Ее родственники чуть не погубили весь мир! Ее нужно немедленно выкинуть за ворота дворца, как и ее мать в свое время!

Для меня время словно замедлилось, а чувства обострились. И словно со стороны я смотрела, как молодой хлыщ приказывает охране схватить и выставить меня вон, при этом дополнительно награждая оскорблениями, отмечая «змеек» на моей коже, называя нечистокровной дрянью. Как будущий король недоуменно оборачивается вместе со жрецами и королевской свитой. Как солдаты в нарядных мундирах, вымуштрованные исполнять приказы, движутся в мою сторону. Как, не удовлетворившись произведенным эффектом, подвыпивший аристократ, сделав резкий выпад, швыряет мне в лицо перчатку.

И в тот момент, когда перчатка летела, время вернуло свой бег. Донесся шум голосов, а меня охватила смертоносная убийственная ярость.

Хейго, по-прежнему не желавший показывать всем человеческую форму, взмахнул рукавом плаща и голодная Тьма ринулась сначала к перчатке, а затем, мгновенно поглотив ее, к брызгающему слюной и угрозами молодчику. Опутала его под общий вздох ужаса отшатнувшейся от нас толпы — и в следующий момент в центре живого круга на пол оседал темнеющий пепел.

Все взоры метались между нами и стоявшими на помосте. Будущий король Лаждука прочистил горло, прежде чем нашел в себе силы возмутиться:

— По какому праву вы убили моего племянника? Я — король Лаждука, не потерплю…

— Он умер бы только за оскорбление моей жены! — Голос Хейго мертвящим шелестом пронесся по залу. — Но он посмел угрожать ей, Принцессе Оливии Малина Риирской! Нам — Рииру!

— Мы разочарованы в тебе, — неожиданно прозвучал голос Бариуса Семнадцатого. — Король, который не умеет держать в узде даже свою семью, — плохой король. Твой племянник оскорбил нашу родственницу, что только усугубляет положение. Прощай!

К моему дичайшему удивлению и под ошарашенными взглядами окружающих его величество Бариус Семнадцатый жестом призвал свою свиту и исчез в портале. В кои веки я была ему признательна за поддержку.

Следом поднялся король Южной Мораны. Он загодя подозвал своих чародеев и охрану и холодно, сурово произнес:

— Мы видим, что вы не соблюдаете условий договора, не чтите клятву крови, данную спасителям Эйра. Принцесса Оливия Малина Риирская прошла сквозь лишения и смертельные опасности, чтобы очистить имя рода Малина. Королю, что не имеет чести и не держит клятвы, — грош цена. Прощай!

Неожиданная поддержка второго союзника Риира порадовала. Другие королевские особы удалились молча, но тем самым тоже проявив солидарность. Несостоявшийся король, проводив ошеломленным взглядом почетных гостей, мрачно посмотрел на нас, но не успел и слова сказать. Хейго отдал безмолвный приказ нашим сопровождающим, и те шагнули в вихри. А сам, крепко и заботливо обняв меня, обратился к замершей в безмолвии, потрясенной толпе:

— Люди, ваши короли обратились к нам за помощью. Мы спасли вас от гибели. Отныне коронующиеся обязаны принести клятву мира с Рииром. Несоблюдение клятвы, подписанной кровью, — смерть не только нарушившему, но и всему его роду. Этот человек забыл про договор сразу, стоило засохнуть на нем крови. Вы сами видели, чего стоит его слово. Каждый риирец помнит, чтит свои клятвы. Мы хотим мира! Помните и не благодарите за то, что, уничтожив сейчас одного бесполезного глупца, мы спасли целый род от смерти за нарушение договора.

Вокруг Хейго закружилась Тьма, и я, наконец, отмерла, закончив его речь:

— Мы, Малина, начали, но мы, Малина, и закончили. Мы заплатили жизнью за ошибку, своим королевством, короной и жизнями. Но теперь чисты перед Эйром. И боги, что откликнулись на мой призыв, подтвердили это.

Я прижалась к Хейго, с благодарностью и радостью окунаясь в его Тьму, и в этот момент жрец с короной в руках удивленно воскликнул:

— А как же коронация?

Ответ Хейго опять зловещим шелестом пробежал по большому тронному залу:

— Коронация отменяется. Эта династия не годится в правители, а значит, Лаждуку придется найти нового короля, который чтит клятвы и мир с Рииром. И так будет с каждым, кто не выполнит договор с темными!

Когда мы вышли из портала во дворце Малина, Лилия и Тьяна продолжали беседовать с вернувшимися из Южной Мораны риирцами.

— Так быстро? — удивилась купчиха. — Вот уж не думала, что коронации проходят на раз-два.

От расстройства я не смогла сдержать слез. Хейго обнял меня, потом под недоуменными взглядами подруг поднял мое лицо и, нежно вытерев слезы, ласково прошелестел:

— Ягодка моя, не надо огорчаться. Слова чужаков — всего лишь слова.

Тинго — малознакомый риирец, присутствовавший с нами на коронации, — флегматично добавил:

— Тем более сегодня был удачный повод напомнить королям о договоре и примерно наказать за его неисполнение. Теперь они поторопятся с поисками половинок, введением закона о близнецах и начнут проситься к нам в друзья и союзники…

— Все что ни делается — все к лучшему, — согласился с ним другой сопровождающий. — Ходить с угрозами к каждому местному корольку только время терять. Сейчас же мы наглядно продемонстрировали: нет дружбы с Рииром — нет короны и трона.

Всхлипнув, я тоже согласилась:

— И Бариус нас поддержал. И Сеймур из Южной Мораны.

— Больше никто не посмеет назвать род Малина проклятым!

Хейго задорно, с хитринкой посмотрел на меня.

Я заглянула в любимые голубые глаза и мысленно махнула на все рукой, ведь каждый сам платит за свою глупость, а потом согласилась с риирцами:

— Ох, вы правы, лары, все что ни делается — все к лучшему. А у меня помимо коронаций столько дел, столько дел…

Мне ответили дружным смехом, совсем не обидным, наоборот. Я поддержала свою большую дружную семью улыбкой.

Утро! Ласковое, уютное, заспанное, ведь ночью мы с Хейго долго любили друг друга, не в силах насытиться. Вскоре пробуждение стало влажным. Я открыла глаза и увидела перед собой Пушистика, умильно смотревшего на меня большими карими глазами. Затем мохнатый проказник ткнулся мокрым носом мне в ладошку и нетерпеливо замахал хвостом, всем своим видом призывая погулять с ним. А еще лучше — поиграть.

Обняв его огромную лохматую голову, потискала чуть-чуть и решила «проснуться»:

— Встаю, встаю уже, чудовище, все равно не дашь поваляться.