В какой-то момент я поняла, что штанов на Хейго тоже больше нет, но не испугалась, а еще больше распалилась, даже осмелилась поерзать, чтобы плотнее ощутить его крепкие бедра.

— Ты моя, Оли. Ты во мне всегда. А я в тебе. Неразделимые и единые во всем. Ты поймешь это немного позже. Пока я один в полной мере чувствую и сгораю. И твою пустоту, к сожалению, тоже ощущаю, но надеюсь, что со временем ты заполнишь ее ответным огнем.

— Пустоту? — удивленно выдохнула я, оторвавшись от его губ.

— Вы, люди, называете это любовью. Мы же ощущаем внутреннее пламя.

— Горите? Горите от любви? — Я словно вынырнула из страстного тумана от удивления.

Размытый шлейф — и через миг я лежала спиной на кровати, а муж склонился надо мной, вклинившись между моих ног. Аккуратно вытащил из волос диадему, шпильки, отложил в сторону и пристально посмотрел, вновь навевая мысль, что пытается забраться не только мне под кожу, но и в душу.

— Да. Тьма сложно реагирует на сильные эмоции, а любовь заставляет ее гореть, — прозвучало из его уст почему-то горькое признание. — И если чувство не обоюдное, то как бы выжигает меня изнутри. Раньше я замерзал от холода, а теперь — плавлюсь от нестерпимого жара.

Я вытаращилась на Хейго, наконец догадавшись, что он сейчас признался, что любит меня! И когда до моего расплавленного желанием сознания дошло, что любит без взаимности, шумно выдохнула и легко, беззаботно рассмеялась. А почувствовав темное, мрачное шевеление у себя внутри, с широкой улыбкой сказала:

— Знаешь, похоже, мы оба закрывались друг от друга вместо того, чтобы просто признаться, что оба любим! — Радость, робкая, неуверенная расправляла крылья в том самом месте, где только что ворчала Тьма. — Видишь ли, у людей не принято, чтобы женщина первой признавалась в любви, навязывала свои чувства мужчине. Поэтому мне пришлось прятать их и страдать молча.

— Глупенькая моя, — довольно прошелестел Хейго.

Судя по собственным ощущениям, его, как говорят, отпустило.

— Ты тоже не больно отличился сообразительностью, — счастливо попеняла я, обнимая любимого за шею. Затем вдохнула полной грудью и громко призналась всему миру в своих чувствах, раскрываясь душой перед любимым: — Я люблю тебя, Хейго!

И буквально захлебнулась в ответных чувствах. Больше не сдерживаемые эмоции Хейго затопили меня, увлекли в сладостный жаркий водоворот, в котором я уже не могла определить, где его чувства и ощущения, а где мои. Где его руки и губы, а где мои. Наши тела сплелись в жаркий вихрь, сначала поднимавший нас вверх в диком возбуждении и страсти, а затем летевший вниз, чтобы мы успели прочувствовать сладостный миг одного на двоих удовольствия.

В себя я пришла совершенно без сил на груди у мужа. Потерлась об нее щекой и устроилась поудобнее на большом, мускулистом, живом «ложе».

— Ну давай, — неожиданно предложил он.

— Что именно? — устало переспросила я. Любовь, оказывается, выматывает.

— Сайло и Шейго предупредили, что после хм-м-м… любовных утех женщин тянет поговорить.

Помолчав, я буркнула:

— Напомни мне внести в учебник для половинок, что риирцы слишком полагаются на советы соплеменников и всех людей ровняют под одну гребенку.

— То есть не всех женщин тянет поговорить? — разочарованно уточнил Хейго.

Понятно, раз хочет поговорить, пожалуйста:

— Не знаю, я только стала женщиной. Может, и не всех. — Сладко зевнула и немного иронично добавила: — Но, кажется, среди риирцев есть мужчины, которых как раз тянет поболтать.

Мы еще помолчали. Я снова потерлась о грудь моего «разговорчивого» темного щекой, устраиваясь у него под боком, чтобы наконец заснуть. И в этот момент мне передалось его волнение, а затем он резко перевернул меня на спину.

— Что случилось? — всполошилась и я.

— Я забыл про метку! — ответил муж, сдвигая с меня простыню.

Я попыталась прикрыться, но муж не позволил, а дальше в некотором недоумении наблюдала, как он указательным пальцем водил вокруг моего пупка, рисуя странную спираль, тонкая нить которой начиналась у холмика волос и петляла к пупку, как бы перетекая в него. Странное магическое действо происходило под шепот Хейго на неизвестном языке. Так проникновенно и истово, словно он молитву читал.

— Что ты сделал? — нервно спросила я, когда Тьма вспыхнула черным пламенем, а на моей коже остался едва заметный спиралевидный след, видимый магическим зрением.

Муж невероятно собственническим жестом положил ладонь мне на живот, накрыв «спираль», а потом с откровенным восторгом посмотрел на меня:

— Это метка Тьмы, она поможет нашим детям родиться исключительно риирцами.

Я поднялась на локтях и возмущенно высказала:

— В каком смысле — только риирцами? И почему ты не обсудил этого со мной? Может, я была бы против, и…

Хейго, едва не облизываясь, посмотрел на мою обнаженную грудь, мотнул головой и был неумолим:

— Представителей моей расы всего сто пятьдесят. Да, мы нашли способ получить потомство от людей. Но сколько пройдет времени, пока кровь людей не разбавит нашу настолько, что элементали Тьмы просто исчезнут с лица Эйра?

— Э… но…

Я запнулась с дальнейшими обвинениями.

Подумав немного, признала, что Хейго прав: всего два-три поколения — и риирцев не станет. Сохранится лишь тень магии темных в крови их потомков.

— Но тогда от моего рода тоже никого не останется, — горько всхлипнула я.

— Я понимаю, что ставлю тебя перед трудным выбором, но на кону существование целой расы и небольшого рода многочисленных людей. Что важнее — подумай. Пойми.

Судорожно вздохнув, я отвернулась от мужа, свернулась в клубочек и со слезами в голосе выдавила:

— Понимаю…

— Прости за боль, я вновь заставил тебя страдать. Никогда бы так не поступил, если бы не судьба Риира. От огромного мира остались жалкие крохи. Если боги дали нам, единственным, второй шанс, оставив всего сто пятьдесят судий-мужчин, мы обязаны сделать все, чтобы возродить, спасти свой народ. И даже в какой-то мере помочь и людям. Кто знает, вполне возможно, нас спасли именно из-за Эйра.

Недавно я сама думала так же. На душе полегчало, и я повернулась к Хейго:

— Вы правда так считаете?

— Правда, — кивнул он с мягкой, извиняющейся улыбкой, лаская меня нежным взглядом.

Я прикрыла глаза и снова оказалась в горячих объятиях любимого. Полежав немного в тишине, успокоившись, спросила:

— Ты спишь?

— Нет, — хмыкнул Хейго.

— Пройдет совсем немного лет, и во дворце будет не протолкнуться.

— Вполне возможно.

— Там больно от воспоминаний, — призналась я и поделилась сокровенным желанием: — Может, мы построим свой дом? Или… В закрытой для посторонних части парка, ну… раньше закрытой, стоит дом. Его называли домиком садовника, но на самом деле в свое время мой дед построил его для фаворитки. Однако ситуация с королевскими… привязанностями скоро изменилась, и там устраивали пикники и небольшие семейные праздники.