Нет, не уговорил бы бретера Гошу никто, дажеМыльчик, если бы не пригрозил заглумить! Есть угроза, против которой сам Долоховне выстоял бы. Увезли Гошу в Череповец на «химию» – а через месяц в километреот той зоны рванул Чернобыль…

Гоша, охолонись. Послушайся доброго человека.Ведь этот Родион тебя, может, по-доброму предупреждает. Как Мыльчикпредупреждал…

– Спасибо за предупреждение, – кивнулЕгор. – Только я ведь ради этого самого «шоу Али» в Марокко притащился. Нукак, скажите на милость, в Марракеш не съездить?! Была не была!

Родион усмехнулся:

– Как скажете. Как скажете! Люблю храбрыхлюдей. Только не забывайте об осторожности. Ходите с оглядкой, смотрите, кудаступаете. Ведь ваша нога может отказать в самом неожиданном месте. Что-тоМавритания вас не жалует!

И повернулся к повару-жулику с ослепительнойулыбкой, словно готовясь сфотографироваться для рекламы зубной пасты:

– Плиз, виз чи-и-из!

Если бы у нее еще оставались силы смеяться,она бы вволю ухохоталась, когда Серега начал проверять подлинность аванса.Зажав кончиками пальцев стодолларовую купюру, он полез в нагрудный карман ивытащил оттуда… точно такую же. Значительно пояснил:

– Как раз вчера в киоске «Роспечати» купил.Приятно, понимаешь, этак вот из кармана достать. Ты-то знаешь, что липа, новедь не сразу разглядишь! – Посмотрел поочередно на две бумажки, потер ихпальцами, приложил к лицу, понюхал. – Небо и земля!

На лице у него было выражение наркомана,только что нечаянно нашедшего полный, причем стерильный, еще не использованныйшприц с дозой.

Ольга мгновенно похолодела: а вдруг емузахочется испытать побольше приятных ощущений? Вдруг запросит в качестве авансане сто, а двести баксов? У нее осталось только пятьсот рублей на машину… Чтобудет потом, как она станет расплачиваться со своей единственной «боевойединицей» после завершения военных действий, Ольга старалась не думать. Вседеньги у Родиона. Если он будет спасен, то заплатит. Если спасти его неудастся… не все ли равно Ольге, что тогда случится, что с ней сделаетвозмущенный Серега?

Ее измученного воображения не хватало на то,чтобы представить себе будущее – вполне доставало настоящего!

Тем временем Серега, все так же экстатическиулыбаясь, аккуратненько свернул деньги, положил обе купюры в нагрудный карман ипоглядел на Ольгу, вмиг сделавшись словно бы совсем другим человеком:собранным, активным, напряженным – солдатом:

– Может, у вас и оружие есть?

Ольга мгновение поколебалась и кивнула:

– «Беретта».

– Ого! – Впервые Серега посмотрел на неес подобием уважения. – Тогда на штурм? Двинули?

…«Двигали» они на темно-синем «жигуле»,который наняли около вокзала. Ольга хотела взять такси или хотя бы найти машинупобыстроходнее, но Серега буркнул:

– Никто не поедет ночью в такую глухомань, какКоротиха, только «чайник», причем самый зачуханный!

Да уж… Только громадность суммы – пятьсотрублей – могла подвигнуть этого крошечного (про таких говорят – метр с кепкой),худенького, как пятиклассник, человечка, владельца самого побитого, самогоскрипучего и тихоходного автомобиля на свете, отправиться в тридцатиминутный,полный страшных ночных опасностей путь в эту самую Коротиху. Жуткое названиеассоциировалось в Ольгином усталом мозгу с какой-то толстой, приземистойбабищей, которая сидит в темном углу, поставив на колени большую миску, ибеспрестанно ест, ест, ест, наворачивая ложкой что-то белое, ужасное,напоминающее разваренные макаронины, постоянно срывающиеся с этой ложки и свлажным чмяканьем шлепающиеся обратно в миску… Это была истерия, а может, уже ипаранойя, и если бы не вынужденная необходимость постоянно сдерживать себяперед своим нечаянным союзником и, конечно, перед шофером, дабы не напугатьмаленького человечка еще больше, Ольга снова ударилась бы в слезы. Хотя стольковыплакала их сегодня, что казалось странным, как там еще могло что-то остаться,в этих слезных железах?

Серега не соврал – местность, куда онинаправлялись, он знал хорошо и, когда шофер попытался свернуть в объезддеревни, твердой рукой направил его к заправочной станции, издалека похожей намаленькое созвездие в глубокой туманной ночи:

– Здесь сойдем. Осталось метров сто, небольше. Ничего, дотопаем, шуметь нам не надо бы.

Выбираясь из машины, Ольга запнулась. Ееостановила мысль: а что, если Родион ранен? Избит? Словом, не сможет двигаться?Как они будут спасаться? Шоссе опустело, здешняя заправка, похоже, непользовалась большой популярностью у проезжих: кроме их машины, никого не было.

– Вы сможете подождать? – несмелообратилась она к шоферу. – Нам нужно будет вернуться на вокзал.

– А сколько ждать?

– Ну, час. Давайте сверим часы. Сейчассколько? Четверть второго? Вот ровно четверть третьего, если нас не будет,можете ехать.

– Это что, за те же деньги? – осторожноспросил он.

Ольга помолчала. Других у нее не было… А,ладно, семь бед – один ответ!

– Заплачу еще столько же за простой и заобратный путь, но только когда вернусь.

– Ни хрена себе – когда вернусь! – тонкимвозмущенным голосом воскликнул шофер. – А если не вернетесь, я тут целыйчас потеряю!

– Не хотите – как хотите.

Ольга хлопнула дверцей, окончательно поставивкрест на этом зануде, но внезапно услышала вынужденное:

– Ладно, подожду…

Удивительно, что ее почему-то приободрилосогласие этого пигмея! Гнетущее одиночество, которое навалилось на нее с тойминуты, как «Скорая», мягко оседая на выбоинах, отчалила от крыльца«Бойфренда», и начало отступать, когда долговязый тощий санитар предложил ейсебя в качестве наемника, теперь окончательно свалило в придорожные заросли исидело там, голодно и холодно пощелкивая зубами. У нее теперь были две боевыеединицы! Армия (Серега) и тыловое обеспечение (пигмей на синем «жигуле»). Каксказал бы Лев Николаевич Толстой, эрсте колонне марширт, цвайте колоннемарширт…

Вообще-то на «марширт» это было мало похоже.Они с Серегой брели, спотыкаясь, по громко шуршащей («Щебенкой засыпали!»)дороге в глухой тьме, в которой Серега почему-то отлично все видел, а Ольга –ничего. Она повторила ему данное Васькой Крутиковым описание дачи, указалаглавный ориентир – водонапорную башню, и Серега сразу сказал, что знает этотдом за высоченным, в рост человека, глухим забором, дом, крытый синей импортнойчерепицей и с флюгером-петушком на крыше. Не соврал – они вышли к воротам минутчерез пять, ни разу не сбившись с пути.