шуму мостов и набережных. Сегодня была ночь Бет Ревал – ночь, когда Короли победили окончательно, раз и навсегда отбросив кочевников в пустыню. Одна из тех Священных ночей, когда веселился весь город: в южной гавани гонки яхт, в северной конный парад, в западной просто пили всю ночь напролет. Извилистое русло Хадды полнилось песнями и танцами, звоном бубнов и грохотом тамтамов. А сколько огней вокруг! На Бет Ревал деньги текли к свечных дел мастерам рекой.

Четыреста лет назад выжившие в битве шарахани, взяв свечи и лампы, всю ночь искали раненых и, уходя далеко в пустыню, как требует обычай, хоронили погибших. Огни были одновременно данью памяти и знаком жизни, освещающим гуляния.

И местные, и гости Шарахая прогуливались со свечами в руках, огоньки дрейфовали вдоль Хадды, по улицам и переулкам, словно потерянные души, освещая весь город янтарным светом под присмотром золотистой Рии.

– Крошка Чеда! – позвал кто-то. Чеда обернулась и увидела под изгибом моста Рафу, старшего брата Эмре. Рафа, симпатичный и сильный, работал в доках и зарабатывал достаточно, чтобы оплачивать домик, в котором ютились они с Чедой и Эмре. Иногда на пару дней заявлялся их старший брат Брагим, и становилось совсем тесно, но Чеду с Эмре это устраивало. «Пока не начнем зарабатывать на свое жилье», – говорили они друг другу.

Эмре стоял рядом с холщовой сумкой на плече. Завидев Чеду, он просиял и хотел было позвать ее, но Рафа перебил.

– Крошка Чеда! – снова крикнул он, отбросив с глаз кудрявую челку и помахав Чеде поверх голов Тарика и Хамида.

Чеда ненавидела, когда Рафа так ее называл, но выдавила улыбку и протиснулась к ним сквозь толпу.

– Как сам, Рафа? – Прозвучало как-то глупо и по-детски, но Рафа не заметил: радостно улыбнулся в ответ и подтолкнул ее коленом.

– Ты куда?

– Ищу вот этих тупорогих. – Чеда кивнула на Эмре, Хамида и Тарика. Эмре глянул в ответ многозначительно, будто хотел рассказать какой-то секрет.

– И зачем они тебе? – покачал головой Рафа. – Ты для них слишком хороша. Слишком чистая и аккуратная.

Он не глядя взлохматил волосы Эмре.

Тот увернулся и попытался пригладить прическу, оглядываясь, не видал ли кто. Он больше всех заботился о своей внешности.

– Ну все, я в доки, братишка, капитан гавани обещался вино открыть. – Рафа ухватил Эмре за затылок и, несмотря на все его попытки вырваться, звонко чмокнул в лоб.

– А знаете, что? Он прав, – заявила Чеда. Эмре снова пригладил волосы и схватился за сумку так, будто она могла улететь. Они с Тариком и Хамидом вправду выглядели уличными мальчишками: грязные, в потертых, пыльных шароварах. – Вы все немытые, безнадежные обезьяны.

Тарик расправил плечи.

– Безнадежные? А сама-то!

Хамид ухмыльнулся. Он всегда стеснялся Чеды, но поглядывал на нее, думая, что она не видит. Такой скромник!

– Да уж получше тебя буду, Тарик Эсад'ава.

– Получше меня? – Тарик широко ухмыльнулся и пнул песок, окатив пылью ее сандали и аккуратные шаровары. – А вот и не согласен, госпожа Чеда!

Он все время ее так называл, потому что она жила с Дардзадой у Желоба. Хоть она и ушла после того, как Дардзада набил ей татуировку, Тарик не перестал. Чеда попыталась увернуться, но штаны и щиколотки оказались испачканы окончательно.

– Эй, хватит!

Тарик, конечно, не перестал и погнался за ней, но Чеда вдруг рванулась вперед и вмазала ему пощечину.

Он удивленно распахнул глаза. Эмре ухмыльнулся, Хамид ненатурально громко рассмеялся, и Чеда, не выдержав, рассмеялась в ответ. Ударила она сильнее, чем хотела, да что уж теперь.

– Тарик, прости! – крикнула она сквозь смех. Тарик бросился вперед, яростно пытаясь отомстить, но ни один его удар не попал в цель. – Чего ты всегда такой медленный!

Люди уворачивались от них.

– Святая ночь на дворе! – прикрикнула какая-то старушка, но Тарику было все равно. Оскалившись, он кинулся на Чеду, пытаясь повалить ее на землю, чтобы заработать преимущество, но она не позволила: ухватила его обеими руками за рубашку и швырнула через себя.

Их начали замечать: старушка все продолжала ругаться, но многие, смеясь, свешивались с парапета поглядеть на раззадоренных подростков. Это разозлило Тарика еще больше, Чеда уже приготовилась к его следующей, серьезной атаке, но Эмре вклинился между ними.

– Да ради всех богов! – Он понизил голос. – Я тут принес кое-что! Ждал, пока мы все соберемся.

Он поманил их под мост. Тарик зло поглядывал на Чеду, но стоило Эмре открыть сумку, как злость сменилась хитрой ухмылкой. Тем более что на них никто больше не обращал внимания: гулякам интереснее было распивать вино из полированных бычьих рогов.

– Друзья мои! – провозгласил Эмре, когда они шагнули под мост. – В этом году и нам перепадет праздничного веселья! Ваш покорный слуга об этом позаботился. – Он выудил из сумки красивую фляжку с серебряной чеканкой. – Арак! Подслащенный, друзья! Ради вас Эмре никогда не скупится!

– Ага, «не скупится», – фыркнул Тарик. – Будто у тебя есть деньги на арак.

Он выхватил у Эмре фляжку, вытащил пробку красного стекла и, сделав большой глоток, вернул.

Пока он кашлял и причмокивал, Эмре передал фляжку Чеде. Хамид снова рассмеялся, взволнованно дожидаясь своей очереди.

Чеда тщательно вытерла горлышко – за что получила тычок от Тарика – и сделала глоток сладкого, отдающего лимоном арака. Он обжег горло, и, кашляя не меньше Тарика, она передала фляжку Хамиду. Он сделал маленький глоточек, потом еще один и еще, вернул фляжку Эмре, гордый собой, как Король.

На мосту девушки запели веселую песню, и они почувствовали наконец, что праздник начался. Они пили и танцевали, сначала друг с другом, потом с другими мальчишками и девчонками: Тарик, как обычно, выбирал темнокожих кундунских девушек.

Чеда часто думала, что он втайне хочет уехать из Шарахая, отправиться посмотреть Кундун, но Тарик редко говорил об этом, будто стеснялся.

Хамид большую часть времени стоял у стены, но вот его заметила какая-то каимирская девчушка и закружила в танце. Он смеялся, шутил с ней и отплясывал – куда девалась вся застенчивость! Но как только мелодия кончилась, снова вернулся на свое место – даже в свете свечей видно было, как алеют его щеки.

Чеда танцевала с Эмре: они кружились, держась за руки и выделывая сложные па. То поднимали скрещенные руки, поворачиваясь вокруг своей оси, спина к спине, то расплетали руки и начинали танец снова.

Как же весело! Как же здорово освободиться от Дардзады! Может, им приходилось иногда воровать еду и бегать от Серебряных копий, но такая жизнь была Чеде по душе.

Когда танец закончился, Эмре снова пустил