Получается, Кавелин получил все, что хотел: связи, положение в обществе, а главное, деньги на то, чтобы воплощать свои замыслы! Леону пока сложно было понять, как все это связано с Александром Гирсом и Ильей Закревским, какую роль в этой истории сыграли они. Но он ведь не обязан во всем разбираться сам, есть Анна, она подскажет!

Ему нужно было как можно скорее все рассказать ей, поэтому он наспех попрощался с Мариной, поблагодарив ее, закрыл чат и потянулся к телефону.

А телефон оказался выключен. Состояние аппарата тут было ни при чем — Леон точно помнил, что еще вчера вечером в батарее оставалась половина заряда. Сам он и вовсе не подумал бы о том, чтобы остаться без связи добровольно.

— Лида! — крикнул он.

Она не заставила себя долго ждать. Леон даже допускал, что она подслушивала его разговор с Мариной, но это было не так важно, ей это все равно ничего не даст. Вид у Лидии был смиренный, как у несчастной мученицы, загнанной в угол домашним тираном.

— Что-то случилась, дорогой? — пролепетала она.

— Что с моим телефоном, не подскажешь?

— Я его отключила.

— Зачем?!

— Чтобы тебя никто не беспокоил! Ты вчера пришел такой уставший, что я решила: никто не должен будить тебя напрасными звонками. Я хотела, чтобы мой любимый отдохнул!

Она искусно изображала наивную дурочку, на которую грех даже голос повысить, и лишь ее глаза, хитрые, колючие, разрушали этот блаженный образ. Лидия прекрасно знала, что делает гадость, и хотела, чтобы он тоже понимал это. В последнее время у нее было не так много путей отомстить ему… Но как же не вовремя она решила проявить себя! Говорить с ней было бесполезно, она бы все равно ничего не поняла, да и не хотелось Леону тратить на нее драгоценное время.

Он включил телефон, и на экране тут же появились три оповещения.

Одно — послание от Инги Шиповой.

Второе — неотвеченный вызов от Анны.

Третье — предупреждение от программы, которую она установила на его телефон.

Программа сообщала, что следящий браслет Анны был отключен этой ночью.

Инге всегда казалось: чтобы попасть в ад, нужно умереть. Правильный порядок только такой, иначе не бывает. Но теперь, оказавшись в аду, она поняла, что все условно.

Она потеряла голову, когда увидела ту фотографию. Ей достаточно было представить, что Юля в руках этого урода, что с ней может случиться то же, что с Соней Селивановой, или что похуже, и все, она ни о чем больше не могла думать. Инга всегда гордилась своей жесткостью, способностью выжигать в себе любые эмоции, оставаться неумолимой и нейтральной. Но оказалось, что она себя сильно переоценила: в ее душе были струны, которые она никак не могла защитить, и кто-то умело сыграл на них.

Она стала марионеткой в руках преступника, она сделала то, что ему нужно. Она, всю свою жизнь посвятившая работе в полиции! Она подставила себя — и Анну, вот что еще хуже! Если бы она сразу заметила, что фото не настоящее, то все пошло бы по-другому. Но нет, она повела себя совсем как одна из тех клуш, которых Инга всегда презирала.

Она помнила свою встречу с Анной, удивление, смешанное с облегчением, от того, что фотография — подделка, неожиданное появление Георгия Гирса, их побег из здания ресторана и ночного клуба. А вот дальше все было как в тумане, из которого Инга с огромным трудом вылавливала обрывки воспоминаний, отдельные картины, в которых она пыталась найти смысл.

Они выбрались из клуба, это Инга точно помнила. Когда они пробирались по лестнице, напрасно пытаясь различить подозрительные звуки за грохотом музыки из ночного клуба, она очень жалела, что оставила табельное оружие в сейфе. Но оно не понадобилось: никто на них не напал. Они выбрались, добежали до машины Гирса. Анна, кажется, пыталась кому-то дозвониться, когда они обе сели на заднее сиденье, и это отвлекло ее.

А вот дальше был только туман. По идее, они спаслись, им повезло, они добрались до машины, и это было самым сложным этапом. Разве нет? Но оказалось, что нет. Гирс сел за руль… или не сел? Инга, как ни старалась, не могла этого вспомнить. На нее будто навалилась неподъемная тяжесть, вдавившая ее в кресло, темнота, и все закончилось.

Очнулась она уже в аду. Наверное, она это заслужила.

Инга обнаружила, что лежит в темной комнате с низким потолком, не слишком большой, плохо освещенной — тьму рассеивала только одна тусклая лампочка. Холодный бетонный пол и кирпичные стены были выкрашены в черный цвет, и это создавало ощущение, что они сдвигаются и вот-вот раздавят тех, кто находится внутри. Но ад начинался не там, где не хватало света, а там, где лежали трупы.

Она почти сразу обнаружила рядом с собой мертвые тела, уже посеревшие, с мутными застывшими глазами. Инга не знала этих людей, но, очнувшись, она даже не думала о том, кто это, ей было все равно. Она шарахнулась от них с нескрываемым ужасом, а они не шелохнулись. Их страдания закончились, ее — только начинались.

Она боялась, что и вовсе оказалась здесь одна, но, оглядевшись по сторонам, обнаружила Анну Солари. Та пришла в себя раньше и теперь сидела на полу по-турецки, опустив руки на колени. Она казалась совершенно спокойной, она медитировала среди мертвых тел так, будто это было самым привычным для нее окружением. Во всем этом было нечто настолько неправильное, нереальное, что Инга начала сомневаться: не мерещится ли ей этот ад?

— Анна?.. — неуверенно позвала она.

— А, очнулась, — откликнулась Анна, не открывая глаз. — Я и сама только-только пришла в себя, не хотела тебя будить, потому что после той дряни, которой нас усыпили, не так-то легко проснуться.

— Что… что ты делаешь?

— Медитирую.

— Ты уверена, что сейчас лучшее время для этого?! — возмутилась Инга.

— Это необходимо. Из-за этой химии у меня жутко болит голова, а мне нужно спокойствие, чтобы вытащить нас отсюда. Да и куда спешить? Предполагается, что мы умрем здесь, так что свободного времени у нас хватает.

— Что ты несешь?!

— Не веришь мне — осмотрись сама.

Только на себя Инге и оставалось надеяться. Не обращая больше внимания на эту сумасшедшую, она обошла комнату и с ужасом убедилась, что Анна была права.

Здесь не было окон — и не было дверей! Поначалу Инга даже не поняла, как здесь оказались и они, и все эти тела. Но потом она обнаружила, что на потолке есть люк — единственный способ попасть в комнату или выбраться из нее.

Попадали сюда многие: даже сейчас рядом с ними лежало три мертвых тела. Но выбраться не удавалось никому. На это указывали царапины на кирпичных стенах и изодранные в кровь пальцы погибших. Похоже, эти несчастные провели здесь не один день, они рвались на свободу, метались, и некоторым, судя по кровавым разводам на потолке, даже удалось дотянуться до люка. А толку? Открыть его изнутри было невозможно, тот, кто сделал это, все продумал.