этому психопату. Бен не выдерживает и перекатом прижимает меня к земле. Мне больно. Кажется, он раздавил мне все органы в лепешку. Как рыба на суше, я стараюсь через рот набрать побольше воздуха. Бен с легкостью поднимается вместе со мной, относит меня на пару шагов и перекидывает меня через себя. Я ударяюсь головой обо что-то твердое. Перед глазами появляются черные мушки, и все плывет.

Слышу, как Майкл снова сбивает Бена с ног.

– Тварь, – срывается с уст Бена.

Видно, что братья измотаны, но картинка передо мной все еще плывет, и я с трудом различаю, кто из них кто.

– Нужно было тебя прикончить тогда! – рычит психопат на Майкла.

И тут раздается выстрел.

Я пытаюсь проморгаться, но ничего не вижу. Вновь слышится пыхтение мужчин вперемешку с ударами. Гул от далеко проходящих машин дает мне некоторую надежду на то, что еще не все потеряно и, быть может, мы выживем.

– Ты мог просто попросить у меня денег, – отзывается Майкл.

На сердце сразу становится спокойнее. Я переворачиваюсь на бок, набираясь сил, и вижу, что Майкл стоит напротив Бена, держась за плечо.

– Да что ты говоришь! – с тяжелой одышкой говорит Бен, опираясь руками на колени. – Просить у тебя – это самое унизительное, что может быть в жизни!

– Но мы же братья! – кричит Майкл, едва держась на ногах. – Я бы тебе не отказал!

Он сплевывает сгусток крови на землю. Я моргаю, стараясь не отключаться.

– Ну конечно же! – язвит Бен. – Могучий Майкл Ким всегда спешит на помощь!

Я замечаю пистолет в левой руке у Бена. Он крепко сжимает его, словно это его единственный билет на поезд жизни.

– Убийство – не выход.

– Еще какой выход, – говорит Бен и вздымает руку.

Майкл подается ему навстречу. Звенят два оглушительных выстрела. Майкл вновь валит Бена на землю. Силы меня покидают, но я все же нахожу в себе частичку храбрости.

Пока я приходила в себя, Бен с Майклом успели откатиться от меня на достаточное расстояние. Любое движение, которое мне приходится совершать, чтобы встать, отзывается адской болью в спине. Оперевшись на левую руку, я замечаю перед собой красные капли – кровь струится у меня изо рта. Поворачиваю голову, чтобы прикинуть, чем я могу помочь Майклу. Где-то вдали слышится вой сирен.

Бен мутузит уже практически бездыханное тело Майкла.

– Ты будешь гнить в этой земле! – кричит Бен, нанося удар за ударом. – Ты никогда не был мне братом!

Майкл пытается ответить на побои, но Бен бьет его по лицу.

– Я всегда завидовал тебе, мразь! И теперь ты мне не преграда!

Бен останавливается и тяжело дышит. Он охвачен яростью. Как свирепо его перекошенное окровавленное лицо…

Мой взгляд падает на пистолет в нескольких метрах от меня, и я, стиснув зубы, превозмогая ломающую тело боль и головокружение, ползу к нему.

Бен издает победоносный смешок над Майклом. Тот едва дышит и вот-вот отключится.

– Теперь я буду Майклом Кимом! Теперь все лавры достанутся мне!

И вновь лицу Майкла достается очередная порция ударов.

Я подбираюсь к пистолету и крепко сжимаю его в руке. «Ты сможешь, Оливия», – мысленно говорю себе и делаю попытку подняться. Но не могу. Ноги дрожат, не слушаются меня.

– Теперь все будут поклоняться мне!!! – орет Бен.

И вдруг разом замолкает. Качаясь, он пытается подняться с тела Майкла.

Я тоже делаю вторую попытку подняться, но опять безуспешно.

Бен уже стоит на ногах. Он нагибается, и я замечаю, что этот псих берет пистолет. Черная сталь блестит в свете заходящего солнца и направлена на Майкла.

– Ну же, скажи что-нибудь хорошее своему брату на прощание!

Третья попытка, и мне удается встать на колени. Обхватив рукоять пистолета дрожащими руками, я прицеливаюсь.

– Ну же! – играючи говорит Бен. – Давай же!

Я качаюсь из стороны в сторону. Прикрыв один глаз, пытаюсь нацелить «пушку» на Бена.

– Не хочешь говорить? Гордость съедает тебя, да?

Делаю глубокий вдох, убеждая себя, что у меня получится.

– Ну что ж…

Бен прицеливается в Майкла, а я жму на спусковой крючок. Отдача слишком непривычна, но я вновь прицеливаюсь и делаю второй выстрел. А следом за ним и третий. Бен медленно падает на колени рядом с Майклом. Я снова стреляю. Хочу выстрелить еще, но патронов больше нет. Опускаю руку с пистолетом и вижу, что Бен лежит рядом с Майклом, откинув голову в мою сторону.

Ползу изо всех сил. Из глаз льются слезы, и это затрудняет мне обзор. Сирена полиции слышится уже близко. Я доползаю до едва дышащего Майкла. Замечаю, что из его ноги тоже сочится кровь. Я машинально прикладываю ладонь к ране, и он дергается.

– Майкл…

Я задыхаюсь от нехватки воздуха и охватившей меня горечи.

– Ви… – выдыхает он и пытается посмотреть на меня.

Я кидаю взгляд на Бена. Он уже не дышит. На его лице осталась искривленная улыбка, а пистолет выпал из руки. Я сглатываю ежовый комок истерии.

– Майкл… Все будет хорошо.

– Да, – улыбается он сквозь боль.

Кровь не прекращает сочиться из его ран. Я понимаю, что ему пробили артерию, и, если помощь не придет прямо сейчас, он может умереть. От осознания этого мне становится еще хуже. Силы вот-вот снова покинут меня.

– Помощь уже близко, – дрожащим голосом говорю я ему. – Потерпи.

– С тобой… я… чувствую…

Глаза полностью заливают слезы, и образ Майкла пропадает. Моргаю несколько раз и наклоняюсь к нему.

– Да, ты со мной. – Я беру его окровавленное лицо в свои ладони. – Ты со мной. Все хорошо, – шепчу, роняя горькие слезы ему на лицо.

– Ол… и… в…

Майкл едва шевелит губами и прикрывает глаза. Я снова и снова шепчу его имя, но в конце концов падаю на него, чувствуя, что забираю последнее тепло его души.

Эпилог

– «И это последнее, что указывает на мотив преступления», – дочитываю я вслух текст рукописи.

Дневное солнце сочится сквозь жалюзи, не позволяя мне более тщательно разглядеть слова на бумаге. Текст перед глазами не дает мне покоя. Выдыхаю и закрываю глаза. Слышу, как работает кондиционер, обдувающий меня сзади прохладным ветерком.

Сегодня последний день правок, которые я должна отправить на согласование. От этой мысли я чувствую усталость. Немного наклоняю голову из стороны в сторону, чтобы размять шею, но это мало помогает.

Откладываю рукопись в сторону и подхожу к окну. Смотрю вдаль, наблюдая за тем, как в городе кипит жизнь. На дворе середина августа, а я ни разу за весь год не