— То есть я должна тянуть время, пока не выяснится…

Раскрылась дверь. Сержант Холкомб из отдела по раскрытию убийств кивнул Перри Мейсону.

— Вы, — произнес он.

Мейсон с беззаботным видом отправился в кабинет, в который его пригласил Холкомб.

— Что вы знаете об этом деле?

— Совсем немного.

— Вы обычно никогда ничего не знаете, — устало заметил Холкомб. — Ну, давайте, расскажите нам это «совсем немного».

— Я приехал сюда, чтобы обсудить один деловой вопрос с Хартли Бассетом, — сообщил Перри Мейсон.

— Что за дело?

— Разногласия между Бассетом и одним его бывшим служащим.

— И кто этот бывший служащий?

— Мой клиент.

— Фамилия?

— Я должен получить его согласие на разглашение.

— И что вы тут делали после того, как приехали?

— Увидел, что люди пребывают в большом возбуждении.

— Что тут случилось?

— Об этом вы должны спрашивать других. Я не знаю. Мне кажется, что возникли разногласия между Хартли Бассетом и его сыном, Диком Бассетом. И здесь еще была пострадавшая молодая женщина.

— Каким именно образом пострадавшая?

— Она сказала, что кто-то ударил ее по голове.

— Ого! — воскликнул Холкомб. — Кто ее ударил?

— Она не знает.

— А как так получилось, что она не знает?

— Она никогда раньше не видела этого человека.

— И где она сейчас?

— Я взял на себя смелость и отправил ее в тихое место, где она сможет отдохнуть до утра.

— Что вы сделали?

Перри Мейсон закурил сигарету и повторил легким тоном:

— Отправил ее в тихое место, где она сможет отдохнуть до утра.

— Да у вас с головой не все в порядке, если вы это сделали!

— Почему?

— Вы знали, что тут совершено убийство?

Перри Мейсон в удивлении поднял глаза и воскликнул:

— Боже праведный, нет!

— Ну, теперь вы это знаете.

— А кого убили? — спросил Мейсон.

Сержант Холкомб издевательски рассмеялся:

— И такой тертый калач как вы этого не знает? Вас что, по голове нужно стукнуть, чтобы вы поняли, что совершено убийство?

— Хартли Бассет застрелился, — сказал Перри Мейсон.

— Правда? — посмотрел на него сержант Холкомб. — Это вы говорите мне?

— А разве нет? — спросил Мейсон.

— Нет.

— Но в записке, которая вставлена в пишущую машинку, он пишет, что собирается покончить с собой.

— Любой человек может настучать текст на пишущей машинке.

— Он обернул револьвер лоскутным одеялом, чтобы приглушить звук выстрела.

— Зачем? — спросил Холкомб.

— Наверное, не хотел тревожить своих домочадцев.

— А почему он не хотел тревожить домочадцев?

— Думаю, что беспокоился о них.

— Чушь! Человек, который совершает самоубийство, знает, что его тело все равно обнаружат. Его это не волнует. Человека, который совершает самоубийство, волнует, чтобы у него была возможность это сделать до того, как его обнаружат и остановят. И человек, который совершает самоубийство, не использует для этого три револьвера.

— Три револьвера?! — воскликнул Мейсон.

— Три, — подтвердил сержант Холкомб. — Один валялся на полу, прямо на виду, второй был прикрыт одеялом, а третий был в кобуре на теле Бассета, под мышкой слева. И тот револьвер никто не трогал. Если Бассету так хотелось себя убить, то почему он не воспользовался собственным револьвером, а вместо этого приложил усилия, чтобы раздобыть еще один?

— А из которого он был убит? — спросил Мейсон.

Сержант Холкомб покровительственно улыбнулся.

— Интересно, да? — ухмыльнулся полицейский. — Но вопросы здесь задаю я.

Мейсон пожал плечами.

— Куда вы отправили дамочку, которую стукнули по голове? — спросил сержант.

— В тихое и спокойное место.

— Куда?

— Если я назову вам это место, оно перестанет быть тихим и спокойным, — заметил Мейсон.

— Послушайте, это дело об убийстве! — рявкнул Холкомб, даваясь от ярости. — Вы это понимаете или нет?

— Да, понимаю, — кивнул Перри Мейсон.

— Надеюсь. Мы хотим допросить ее. Это может помочь нам найти убийцу. Так что давайте, друг мой, выкладывайте, где она, и побыстрее. Спрашивать второй раз не буду.

— Она у меня в конторе, — сообщил Мейсон.

— Почему вы ее туда отправили?

— Потому что посчитал, что ей нужно дать возможность прийти в себя. Тогда я понятия не имел, что Бассет убит. Конечно, я думал, что это самоубийство.

— И ваша опытная секретарша, конечно, тоже находится в конторе? — уточнил Холкомб.

— Конечно, кто-то же должен был туда впустить посетительницу, — ответил Мейсон.

Холкомб помрачнел:

— Таким образом вы получили возможность записать показания единственной важной свидетельницы по делу до того, как полиции представилась возможность задать ей вопросы.

Мейсон пожал плечами.

— Если бы вы добрались до нее первым, то вы бы ее где-то заперли и вообще никто не смог бы выслушать ее версию, пока она не окажется на месте для дачи свидетельских показаний в суде, — спокойным тоном сказал он. — Именно так вы любите вести игру. Но уверяю вас, дорогой сержант, что я отправил ее в тихое место, где она сможет прийти в себя, только потому, что, как я думал, здесь было совершено самоубийство. Как только вы мне сообщили, что это убийство, я в свою очередь сразу же сообщил вам местонахождение девушки. Вы должны это признать.

Кто-то хихикнул. Холкомб резко повернулся к коллегам.

— Позвони в управление, — приказал он одному из них. — Скажи, чтобы послали кого-то забрать девушку из адвокатской конторы Перри Мейсона. Пусть ломают дверь, если потребуется. Она важная свидетельница. Скажи, что секретарша Мейсона стенографирует ее показания. Если дать секретарше еще десять минут, то у нас не будет никакого дела.

— У вас есть еще вопросы ко мне, господа? — спросил Перри Мейсон с чувством собственного достоинства.

— Когда вы сюда приехали? — спросил Холкомб.

— Вскоре после полуночи. Наверное, в двадцать минут первого.

— Бассет был уже мертв, когда вы здесь оказались?