— Какая, — выдавливаю с придыханием, когда, продолжая стимулировать грудь, Костя прикусывает мой подбородок.

Его руки ласкают моё тело. И я чувствую, как каждая клетка во мне отзывается. Каждая частичка моей души тянется к нему навстречу. Горячие губы накрывают мои, и я раскрываю рот, чувствуя, как Костин язык проникает внутрь. Очень медленно. Лижет и ласкает, разнося волну дрожи по моему телу.

А потом он чуть отстраняется, встречаясь со мной взглядом, и, замерев, я смотрю в его глаза. Голубые с зелёными вкраплениями.

— Я люблю тебя, Лера.

Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.

Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.

Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится. Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое. Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан.

А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.

(Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла)