ощущение, что все сейчас чувствуют одно и то же, но озвучивать это никто не решался. Да и говорить, если честно, не хотелось. Совсем. Но кто-то должен был заговорить первым.

— Надо бы убедиться, что она мертва, — озвучил очевидное Данила.

Полковник покачал головой.

— Нет, надо уходить, и как можно быстрее. Мы и так здесь сильно задержались. Тем более, нас больше ничего не сдерживает, — полковник взглядом указал на сидящего у вентиляционного короба Александра, а рядом с ним труп манекена с протянутой к горлу товарища окровавленной рукой.

Казалось, Санёк всё также смотрит на них, вот только в этом взгляде больше не было жизни, а из разорванного горла уже перестал течь кровь.

— Тело оставим здесь, — ожидаемо сообщил полковник, никто не спорил.

Анатолий подошёл, присел на одно колено перед Александром и движением правой руки закрыл ему глаза, а потом вложил ему в руки автомат.

— Спи спокойно, друг, — тихо произнёс он.

— Спи спокойно! — повторили вразнобой остальные, сняв головные уборы.

Перепрыгнув на крышу соседнего здания, они спустились на первый этаж, и вышли на улицу, где продолжали шататься уцелевшие манекены, но на удивление не проявлявшие к людям никакого интереса. Разве что одна из особей, как показалось Алексею, посмотрела на него осмысленным взглядом, и продолжая что-то шептать на своём непонятном языке.

Но прежде, чем они приготовились совершить последний рывок на пути к точке перехода, полковник подошёл к американцу и забрал у него оружие, которое тот отдал без каких-либо возражений. Да, союзник снова стал врагом.

Глава 26. По старым вешкам

Вскоре они покинули пределы города. Двигались быстро, стараясь лишний раз не останавливаться, благо ранения остальных это вполне позволяли. Оставив позади промзону с её железнодорожными и шоссейными развязками, они вскоре оказались за городом, где по бокам шоссе виднелись далёкие и не очень фермы, по крайней мере на них больше всего были похожи стоящие в отдалении здания.

Чуть позже они свернули на просёлочную дорогу, и под ногами захрустел песок и гравий. Путь вёл в гору туда, где на склоне возвышался густой лес. Деревья наверху казались хвойными, но точно сказать отсюда было нельзя. Скорее всего, они находятся в таком же состоянии ни жизни-ни смерти, как и вся остальная растительность, встреченная ими ранее.

То тут, то там встречался уже знакомый кустарник с плотными тёмными листьями, обсыпанный редкими ярко-красными ягодами, чей цвет нельзя было скрыть даже под толстым слоем пыли.

Наконец, грунтовка вывела их к перпендикулярно проложенной железной дороге, проход к которой преграждал старый простенький шлагбаум, покрытый облупившейся краской и когда-то уж совсем поземному раскрашенный в чёрно-белую полоску.

— Нам туда, — показал рукой вдоль железной дороги Афанасий.

— Туда, так туда, — устало согласился полковник. — Напомни-ка, эта твоя Сущность, она ведь в лесу обитает?

— Да, так прадед рассказывал, — подтвердил Афанасий, поправляя рюкзак, — поэтому будьте начеку, и если услышите плач или что-то в этом роде, сразу сообщите, даже если вам просто покажется, что вы слышите.

Последние слова Афанасия практически слово в слово повторяли указание полковника после того, как погиб Егор, оказавшись под воздействием той, чьё имя они так и не узнали. А вообще, было бы неплохо понять, кто она такая или даже что такое есть. Просто случай представиться по форме как-то не представился. Да и общение не задалось. Хотя, как минимум его имя, и имя студента Она знала, а вот своё оставила втайне.

Интересно было бы узнать, как её звали. Как она называла себя, как её называли люди, жившие в долине, и вообще в этом мире. Проблема в том, что после всего произошедшего не факт, что руководство, где бы оно ни размещалось и кем бы представлено ни было, разрешит подготовку серьёзной экспедиции в этот мир, как на то рассчитывал полковник. Скорее всего, ещё больше ужесточат режим карантина, чтобы ни одна мышь не проскочила, а всех, кто случайно или специально здесь окажется, будут ликвидировать сразу, как только смогут. Зашёл сюда — здесь и оставайся, или ищи другое место для коротания своих деньков, возможно не очень многочисленных.

В голове засвербела предательская мысль: а что если бы раненый Александр сразу остался в Афганистане (слово "бросили" никак не хотелось произносить, даже в уме)? Что если бы им не пришлось его тащить всё это время, ведь после бойни на складе они проделали этот отрезок пути за достаточно короткое время. Остался бы тогда в живых студент? А Дмитрий?

Не, не, всё правильно было сделано. Без вариантов. И точка. Хватит об этом. Есть возможность спасти — спасай, а там видно будет.

Шли молча. Не оттого, что экономили энергию, а оттого, что говорить не хотелось, надо было переварить недавние события, принять гибель товарищей.

Полковник выглядел подавленным и казался гораздо более сосредоточенным, чем обычно и в то же время напоминал человека, который что-то потерял, и никак не может найти. Похоже, Алексей догадывался, в чём дело.

— Не чувствуете его? — решился спросить Плетнёв, когда поравнялся со Смирновым.

Полковник глубоко вздохнул.

— Нет, как отрезало.

— А обычно?

— Обычно его присутствие ощущается. Когда сильнее, когда меньше. Но ты знаешь, что он где-то рядом.

— Денис Евгеньевич, — Алексей жевал губу, — Я думаю, это он тогда вырвал меня из того состояния, не дав проглотить ягоду.

— Догадывался, — с каким-то облегчением сказал Смирнов. И добавил уже с сожалением, — значит он погиб. Подозревал, что без него не обошлось. В конце концов, наш мир — его мир, у него были причины пожертвовать собой, хотя, может, он изначально и рассчитывал выжить.

Алексей обдумывал услышанное.

— А разве его можно…

— Убить? — подхватил полковник.

— Да.

— Убить, Алёша, можно кого угодно. Надо просто способ знать. А так, можно кого хочешь отправить в небытие.

Была в словах полковника своя правда. Вот только Алексей вовсе не был уверен, что им удалось убить Её. Он хотел в это верить, но получалось не очень.

— И как вам без Зверя? — спросил он.