Я начинал сильно беспокоиться за левый фланг отряда полковника графа Палена и немедленно выехал из Нарвы на автомобиле в Ямбург, а оттуда поездом на станцию Волосово. В Ямбурге полковник Бибиков доложил мне, что эстонский десант оказался ингерманландским отрядом, что явилось для меня совершенной неожиданностью; отряд занялся пропагандой идей Ингерманландской республики и назначил в Сойкинской волости своих комендантов, не исполнявших приказаний полковника Бибикова.

Ревельскому полку, собравшемуся в Ямбурге, я приказал, отдохнув в районе станции Тикописи, установить связь с полковником графом Паленом и ждать его дальнейших приказаний.

В эстонский штаб я сообщил, что не могу допустить двоевластия в только что освобожденной области, а потому своеволия ингерманландцев не потерплю и прошу генерала Теннисона дать этому отряду соответствующие указания.

Приехав в штаб полковника графа Палена, я прежде всего ознакомился с обстановкой. Волынский полк занимал позицию к югу от станции Кикерино; сформированный им из местных добровольцев отряд удачно действовал на правом фланге полка. Талабский полк занимал позицию восточнее и севернее Кикерина. Еще севернее действовал отряд поручика Данилова и конный отряд штабс-ротмистра Грюнвальда (бывший полковника Бибикова). Островский полк под командой полковника Ярославцева действовал около Капорья. Добровольцы из местных крестьян усиленно помогали нашим успешным действиям, и я разрешил пополнить полки как добровольцами, так и, по выбору, из пленных красноармейцев.

Полковник граф Пален подтвердил мне, что ингерманландцы действуют совершенно самостоятельно и подчиниться не хотят. Это могло скверно отразиться на операции, так как настроение хотя и было бодрое, но части сильно устали и требовали подкреплений, а большевики, очевидно, уже поспешно начали стягивать резервы к Петрограду.

Все это могло кончиться для нас плохо. Ни у меня, ни у кого Другого не могло быть и мысли о занятии Петрограда такими ничтожными силами, но отдавать обратно уже освобожденную от большевиков местность являлось нежелательным; не солидарные же действия ингерманландцев все время держали наш левый фланг под угрозой удара большевиков от Красной Горки, каковой удар, в случае удачи, мог поставить весь корпус в критическое положение. Для того чтобы окончательно выяснить положение с ингерманландцами и точно узнать, что делается на нашем крайнем левом фланге, я решил вернуться в Ямбург. Полковнику Бибикову я приказал собрать добровольцев для сформирования дружины для охраны города Ямбурга, а капитана Ставского с его ротой передать в распоряжение полковника графа Палена.

Генерал Теннисон сообщил мне, что для выяснения всех недоразумений с ингерманландцами в Ямбург на автомобиле выехал его помощник полковник Унт; дождавшись полковника, я отправился вместе с ним на двух автомобилях в деревню Котлы, где, по сведениям, должен был быть штаб ингерманландского отряда. В Котлах мы его не нашли, и утомленный полковник Унт вскоре уехал обратно, передав мне, что, согласно приказу эстонского Главнокомандующего, ингерманландский отряд в оперативном отношении подчиняется мне. Я поехал дальше на поиски отряда, направившись, по указаниям местных жителей, на Капорье. У Глобиц я настиг Островский полк, только что с боем занявший эту деревню. Переговорив с командиром полка полковником Ярославцевым, я отправился дальше и уже ночью нашел штаб ингерманландского отряда. Начальнику этого отряда капитану Тапаляйнену я объявил, что в оперативном отношении отряд подчиняется мне приказом эстонского главнокомандования, разрешение же вопроса о Ингерманландской республике зависит не от меня, а от Верховного совета, и поэтому прошу его обратиться с этим вопросом туда, а пока я требую беспрекословного исполнения моих приказаний, подчиняю отряд полковнику Ярославцеву, с которым приказываю держать связь, и категорически запрещаю вести какую бы то ни было пропаганду на фронте. Офицеры этого отряда в большинстве были финны, но большинство из них говорило по-русски. Приказанию моему они подчинились беспрекословно, и немедленно была установлена связь с полковником Ярославцевым.

Прибыв в Капорье около 2 часов, я отправился по фронту на Бегуницы – Тешково – Клопицы и далее на Волосово в штаб графа Палена. По дороге я посетил отряды штабс-ротмистра Грюнвальда и поручика Данилова. Полковнику графу Палену я объявил, что по назначении меня командующим корпусом я ему передам штаб 2-й стрелковой бригады; затем я уехал через Ямбург – Нарву для отдачи приказа о скорейшем переводе оставшихся на Лужском направлении частей Волынского полка для организации безопасности (обеспечения) в Лужском направлении и для отдачи соответствующих распоряжений.

В Ямбурге ко мне явился начальник артиллерии полковник Исаев, которому я приказал сделать распоряжение о вывозе виденных мною по дороге в Капорье брошенных большевиками тяжелых орудий. По подсчету, произведенному полковником Исаевым, пока что за наше наступление нами было взято более 15 орудий, в том числе 4 – 6-дюймовые. Подсчет же большого количества пленных и пулеметов не мог быть произведен точно, так как большая часть их не попадала в тыл, а шла на пополнение полков. Особенно большое количество пленных забрал Конный отряд, который под командой штабс-ротмистра Грюнвальда действовал решительно и блистательно: он смело захватил переправы у деревни Муравейно и тем самым открыл путь отряду графа Палена, что дало ему возможность занять станцию Веймарн. Для пленных я приказал полковнику Бибикову отвести вблизи Ямбурга стеклянный завод.

В Ямбурге пришлось затратить много труда на приведение города в порядок, налаживание снабжения населения припасами, взятыми у большевиков, устройство лазаретов, привлечение местных земских деятелей к делу упорядочения уезда и назначение комендантов волостей. Наладив более или менее все эти дела, я поехал в Нарву, а оттуда на станцию Гостицы, где назначил полковника Георга начальником участка между реками Лугой и Плюссой для организации местных добровольческих дружин, назначения волостных комендантов и принятия мер к обороне реки Плюссы. Офицерскую роту я приказал расформировать и офицеров направить по полкам. Георгиевский батальон переформировать в полк и занять им участок между озером Самро и рекой Плюссой, а части Волынского полка направить на присоединение к полку. Полковнику же Бадендыку с ротой Ревельского полка усилиться добровольцами из местных жителей и держать участок между озером Самро и рекой Лугой; при первой возможности я обещал вернуть в этот район Ревельский полк.

Во время этого первого наступления штаб мой был весьма малочислен, средств связи почти не было, а потому большую часть приказаний мне приходилось отдавать лично, разъезжая по фронту корпуса. Благодаря плохой связи от полковника Балаховича донесений почти не поступало, и я решил сам проехать в Гдов. Приехав в Гдов, я узнал, что красная Чудская флотилия уже перешла на нашу сторону и по этому поводу вышли какие-то пререкания с Эстонской флотилией: добровольно под Андреевским флагом