местах, захватить бронированный поезд и, в случае удачи, двигаться дальше на деревни Большие и Малые Руи, Выскатку и Куралешеву, выставив заслон по направлению от озера Долгое до реки Плюссы. Отряду полковника графа Палена было приказано занять участок железной дороги Поля – Гостицы и двигаться на Попкову Гору – Кураплешеву.

Отряду полковника Георга было приказано занять станции Низы и Поля и, в случае удачи, очистить от красных деревни Монастырек и Тихвинку, после чего Ревельскому полку вместе с артиллерией форсированным маршем присоединиться к отряду полковника графа Палена.

Офицерская рота должна была остаться в районе деревня Гостицы – Низы. Туда же должен был прибыть Георгиевский батальон129, формировавшийся в Ревеле под командой капитана Микоши.

* * *

Ровно в 3 часа утра 13 мая началось общее наступление. Я лично провожал отряд полковника Ветренко и довел его до полдороги до деревни Гостицы. Настроение господ офицеров и солдат было бодрое и полная надежда на успех. Подъем был велик. Проводив отряд полковника Ветренко, я вернулся в Скарятину Гору, дабы быть у телефонной связи. Около трех часов дня прибыли донесения от полковников графа Палена и Ветренко о том, что первая часть задачи исполнена и отряды их по не взорванным мостам благополучно переправились через реку Плюссу. От полковника Балаховича и Георга сведений пока не поступало. Я приказал седлать лошадей и, дав указания поручику Видякину, как поступать в случае получения тех или иных донесений, вместе с прапорщиком Шемякиным и двумя вестовыми поехал догонять отряды, чтобы отдать дальнейшие приказания на месте, сообразуясь с обстановкой. С чувством глубокого удовлетворения и радости проехал я станцию Гостицы, где встретил лазарет Волынского полка; в лазарете мне сказали, что отряд полковника Ветренко находится где-то у деревни Большая Руя.

К вечеру я действительно застал в Руе полковника Ветренко и поручика Данилова, которые в нескольких словах рассказали мне события этого дня. Поручик Данилов со своим отрядом, сняв погоны и кокарды и надев вместо них большевистские звезды, переправился на лодках ночью через Плюссу, занял в тылу у красных главные перекрестки дорог и окружил штаб бригады генерала Николаева; на рассвете, перерезав всю телефонную связь в тылу у красных, захватил этот штаб, не понеся потерь, исключительно благодаря тому, что большевики приняли его отряд за своих. Одновременно с захватом штаба Николаева главные силы полковника графа Палена, полковника Георга и полковника Ветренко подошли к реке Плюссе и дружным ударом заняли переправы, причем было захвачено три бронированных поезда и батарея, стоявшая у Гавриловской. В этом лихом деле особенно отличился штабс-капитан Шиманский, который за несколько дней до начала наступления, переодевшись большевиком, лично обследовал всю местность впереди моста у Гавриловской и точно выяснил позицию красной батареи. Еще до рассвета он пробрался с отрядом по болотистому лесу, расставил вблизи от батареи 8 пулеметов и послал партию охотников подорвать путь за бронированным поездом. Как только путь был взорван, он открыл по батарее огонь из всех пулеметов и во главе своего маленького отряда лихим броском захватил мост, батарею и пулеметы, стоявшие у моста; батарея попробовала было открыть огонь, но бросок был настолько стремителен, что огонь этот ее спасти не мог; немногим из большевиков удалось удрать из Гавриловской, да и те были почти все перехвачены отрядом поручика Данилова.

Вся бригада Николаева была частью разбита, частью взята в плен; лишь кое-какие незначительные остатки ее, минуя заставы поручика Данилова, бежали к юго-востоку в Лужском направлении.

Таким образом, брешь была пробита и было ясно, что большевики смогут оказать сопротивление не ближе чем на реке Луге. Я приказал полковнику Ветренко, оставив заслон, как было указано, двинуться форсированным маршем на Сабек – Лынчу и, сбив там большевиков, действовать на железную дорогу за станцией Веймарн.

От полковника Ветренко я поехал к полковнику графа Палену и нашел его недалеко от Попковой Горы, где он заночевал; я приказал всему отряду с наступлением рассвета, сев на подводы, двигаться вперед и к вечеру занять переправу у Муравейно и станции Веймарн для дальнейших действий в направлении на Килли-Малли.

Проводив с рассветом отряд графа Палена, я вернулся в штаб, где уже было получено донесение от полковника Георга, что задача им исполнена и Ревельский полк очищает от красных район Монастырька. Я приказал Ревельскому полку немедленно форсированным маршем присоединиться к отряду полковника графа Палена и вступить под его командование.

От полковника Балаховича донесений все еще не поступало, что я объяснял себе плохим состоянием связи; дошли лишь косвенным путем неясные, но хорошие сведения. Ничего плохого не имелось оснований предполагать, так как перед началом наступления я, ввиду полного отсутствия технических средств связи – а посылка донесений с ординарцами была нежелательна, так как отнимала бойцов, конных же ординарцев было мало, – условился с начальниками отрядов, что если донесения не поступают, значит, все наступление идет успешно и согласно приказу. Поехав верхом в деревню Скамью, я узнал, что продвижение действительно идет удачно, что полотно железной дороги на Гдов взорвано и что уже начали поступать пленные. Приказав офицеру, оставленному в Скамье для связи, передать полковнику Балаховичу об удачных действиях остальных отрядов и еще раз подтвердить мое требование энергичного наступления, я вернулся в штаб, откуда послал донесение полковнику Дзерожинскому и генералу Теннисону, предупредив, что я еду в Нарву на моторном катере, куда прибуду часам к 6 вечера; я также просил генерала Теннисона немедленно отдать приказание о срочной переброске батальона Талабского полка из Гунгербурга в Нарву. Всю дорогу на катере я, конечно, спал как убитый, так как сделал за последние сутки более полутораста верст. В Нарве на пристани Кулга меня встретил командир корпуса и генерал Теннисон. Наш блестящий успех произвел на всех ошеломляющее впечатление, и должен сознаться, что я переживал очень счастливые минуты. Приказ о переброске батальона Талабского полка не только был отдан, но батальон уже входил в Нарву.

Кроме того, в Нарву прибыла конвойная рота штаба корпуса под командой капитана Ставского130. С согласия командующего корпусом и генерала Теннисона я приказал капитану Ставскому и командиру батальона Талабского полка храброму капитану Бояринцеву131 иметь людей наготове, так как решил той же ночью с этими частями двинуться на Ямбург. То обстоятельство, что большевики не только не покинули, по донесениям эстонцев, своих позиций против Нарвы, что казалось естественным ввиду нашего успеха и глубокого обхода левого фланга красными, а наоборот – усиленно обстреливали в этот день город Нарву, нисколько не смутило меня, а, напротив, дало более