— Пятьдесят тысяч долларов, однако, сияют красным светофором. Какой блестящий мотив! Как же удержаться от искушения! Помнишь дело Семенчуковых? Интеллигентная с виду мадам прибила родную сестрицу из-за четырех тысяч баксов, которые та выручила от продажи машины.

— Помню. А тут пятьдесят тысяч долларов. Десять тысяч за Германцева уже получено… Хочется иметь больше, а когда еще Кармелин скапустится..

— Мужик он молодой, возьмет и протянет лет до восьмидесяти. Или вдруг вспомнит, что обещал жене переписать несправедливое завещание…

— Илья, — слабо простонал Валдаев, — ты меня кромсаешь тесаком для разделки свиных туш!

— И это только начало. Сейчас появится бушующий, как седой Каспий, Алимыч и будет над нами измываться.

Майор никогда не заставлял себя ждать. Торнадо налетает менее неожиданно. Взгляд Зуфара Алимовича был грозен и прекрасен.

Здоровякин попытался сползти под стол. Не уместился. Валдаев прикинулся мошкой, залетевшей в помещение через форточку, но выглядел в этой роли крайне неубедительно.

Мотоцикл, слишком приметный, чтобы продолжать на нем путешествие, Маргарита отогнала к дому директора «Бастиона». Она послала к Юре гонца в виде шестилетнего пацана, снятого с качелей, чтобы тот передал просьбу — пристроить в гараж драгоценную «Хонду».

Перебрав в уме немногих друзей, у которых можно было бы переночевать, беглянка решила пока никого не беспокоить и разделить изысканное общество тараканов на чердаке одной многоэтажки. Сначала она планировала переночевать на крыше, но оказалось, что небо «уж дышит осенью». Сентябрь еще не кончился, и днем в городе царствовало бабье лето, наполняя улицы великолепием ярких, солнечных, золотистых красок, но ночью становилось довольно прохладно.

Отсутствие перины и подушки совершенно не смутило Маргариту. Ей, по роду занятий, темперамента и пристрастий, не раз приходилось падать, получать синяки и ссадины, иногда ломать кости, и к физическим неудобствам она относилась терпеливо. Вот и сейчас колено под разорванными легинсами пылало — она снесла его, когда Тарзаном спускалась с дерева. Но Маргарита не обращала внимания на боль. Гораздо сильнее беспокоили мысли.

Она ни капли не сомневалась, что поступила правильно, удрав от подлых предателей Валдаева и Здоровякина. Парни, вероятно, основательно прониклись убеждением в ее виновности. А после того как родной ноутбук загадочным образом превратился в источник компромата на хозяйку, Маргарита поняла — неведомый режиссер разыгранного спектакля сумеет предоставить сыщикам все необходимые улики. Если кто-то смог проникнуть в ее квартиру, начинить компьютер ложными сведениями, подбросить что-то в шкаф (Маргарита не знала, что там обнаружили детективы, но физиономии у них были достаточно обескураженные), то стоит ждать и появления свидетелей, видевших Маргариту в платиновом парике у дома Кармелиных в день и час убийства.

«Но меня там не было! Не было! Я сидела в несуществующем офисе „Ариадны“ и как дура распиналась перед рыжеволосой бизнесменшей! Ариадна Стоккер — часть задуманного плана. Она лишила меня алиби. И действовала, надо полагать, заодно с любовницей Кармелина. Или любовница и бизнесменша являлись послушными марионетками в руках третьего лица, которое и спланировало убийство Никиты. Ах, Маргарита! Надо было думать, думать, думать, а не терять голову от сумасшедших взглядов этого отвратительного, подлого типа Валдаева! Предатель! Негодяй! Наглая морда! Нет, надо было сразу уцепиться за Ариадну и разобраться во всем. Ведь не каждый день жизнь подбрасывает подобные загадки. Подключить друзей, знакомых и понять, наконец, что за трюк выкинула рыжая мымра. А я, не в силах решить сканворд, просто отодвинула проблему Ариадны в сторону, почти забыла о ней… И вот результат! На мне уже почти висит убийство Кармелина да плюс соучастие в убийстве Германцева. Весело, как в морге…»

* * *

Около семи утра, перебравшись через ограду, Маргарита постучала в дверь особняка Кармелиных. (Добираясь по прохладным, мокрым улицам до Настасьи, Маргарита — неумытая, живописно лохматая, в порванных бриджах и в многочисленных ссадинах — чувствовала на себе взгляды редких прохожих. «Извините, я зайцем, — безапелляционно сказала она кондуктору в троллейбусе. — Мне буквально пару остановок. До Яблочного переулка. Меня избили, обворовали и едва не изнасиловали». Пассажиры моментально прониклись сочувствием к несчастной девушке — избитой, обворованной, но такой привлекательной.) — Ты?! — ахнула Настасья.

Она тоже была не умыта и не причесана, хранила сонное, уютное тепло только что оставленной подушки и вся была из себя мягкая, розовая, воздушная.

— Ты одна? — спросила Маргарита.

— Одна, одна, быстро заходи! — Настасья втянула телохранительницу за руку в дом. — Где ты ночевала? Боже, как ты выглядишь! Хочешь в ванную? Я намажу тебя йодом. Рита, я считаю, тебе надо сдаться. А я попрошу Гольшица защитить тебя от домогательств наших бессовестных оперативников.

— Лучше дай мне денег, джинсы с кофтой и поесть. Дашь? — спросила Маргарита. Она ринулась в сторону» ванной, стягивая на ходу грязную одежду.

— Конечно.

Настасья поплелась следом за гостьей, не переставая бубнить о необходимости Гольшица и йода. Пока Маргарита, явно кайфуя, плескалась под душем, заботливая Настасья стояла рядом, за полупрозрачной пластиковой дверцей, держа в одной руке коричневую склянку, в другой — кусок ваты размером с матрас. На шее у нее висело чистое банное полотенце. И она не переставала говорить:

— Ты ночевала на вокзале? Или где? Бедняжка

Почему не приехала сюда? Представляешь, свекровь, несмотря на условия завещания, милостливо разрешила мне пожить в моем собственном доме, пока я не найду себе квартиру. Добрая какая, грымза! Но как же ты могла прыгнуть с третьего этажа? Твой возлюбленный, между прочим, Александр Валдаев, заорал так, словно у него пытались без анестезии вырвать сразу три зуба. Вот и пойми мужчин! Как разобраться в логике их поведения? Ведь боится тебя потерять, а с другой стороны, готов повесить на тебя убийство.

— А ты мне веришь? — с благодарностью спросила Маргарита. Она взяла у Настасьи полотенце и завернулась в него.

— Я — верю. Почему они не ищут любовницу Никиты? Ах, как бы я хотела встретиться с этой мерзавкой!

— Думаю, они теперь считают, что роль любовницы играла я. Переоделась, нацепила парик и отправилась в гости к Никите Андреевичу. И отравила его, чтобы получить пятьдесят тысяч долларов наследства.

— Какая ерунда! — воскликнула Настасья. — Лишь бы свалить на кого-нибудь. Ну, нацепила бы ты парик, пришла к Никите. Что бы он тебе сказал? «Маргарита, — сказал бы он, — ты что, перегрелась на солнце? Что за вид?» Постой! Ты разве знала о завещании?

— Получается, знала.

— Неужели знала? Откуда?

— Да не знала я ничего, Настасья! Ты мне дашь чего-нибудь поесть или мне можно умереть с голоду прямо на коврике в гостиной?..