– Этого не случится, – ты умный и способный. Но самое главное – чтобы ты оправдал мое доверие. Все, кто работал до тебя, оказались ворами. И потом, не думай, что дело это сложное, как твоя медицина. Коммерция – во всяком случае, здесь, в России, – не требует ни знаний, ни больших способностей, ни ума. Рынок – он как потрескавшаяся от засухи земля – моментально и бесследно поглощает любой выброшенный на него товар.

Задачи, поставленные Владимиром перед Андреем, фактически сводились к должности директора оптового склада. Он руководил всем, контролировал процесс купли-продажи, следил за ведением счетов, общался с клиентами.

За месяц Андрей освоил работу склада и неожиданно для самого себя проявил немалые способности в привлечении новых клиентов, а также выдвинул ряд идей по усовершенствованию бизнеса. Сергей же безропотно исполнял роль, отведенную ему Владимиром, который брал его с собой повсюду как личного сопровождающего, – особенно, когда приходилось ездить с крупной суммой денег. Несмотря на то, что Владимир беспрекословно исполнял требования мафии, он жил в постоянном страхе, о чем Сергей узнал с первых дней работы с ним. Владимир боялся не только мафии, но и уличных воров и бандитов, и даже самих работников склада.

– Друг наш мастер делать деньги, но он трус. Иногда я думаю, что трусость погубит его, – поделился как-то Сергей с Андреем.

Тот ответил, смеясь:

– Тебе же лучше. А то я боялся, что приду сюда и найду тебя стоящим у входа в магазин в качестве пугала, засиженного воронами.

– Может быть, в действительности так оно и есть. Но, похоже, одно мое присутствие внушает Владимиру некоторое спокойствие.

Через два месяца работы Андрей получил от Владимира вознаграждение за хорошую работу, а вслед за ним – поручение съездить в Ленинград, чтобы встретиться с некоторыми коллегами по бизнесу. Андрей счел это поручение большей наградой, чем денежная.

Ленинград! Внезапно город ожил в его памяти, – со всеми дорогими сердцу картинами, событиями и лицами.

Ленинград!

Он приедет рано, и до начала рабочего дня будет время, чтобы встретиться с городом и увидеть его после шести лет разлуки.

Андрей увидит Ленинград в семь утра, – рассчитывал он накануне, – позавтракает на железнодорожном вокзале, в том самом буфете на втором этаже, где однажды познакомился с официанткой, затем пройдется немного по Невскому и дойдет до самого начала, чтобы свернуть оттуда на Дворцовую площадь. Он пройдет мимо Эрмитажа, прогуляется по берегу Невы, где на противоположной стороне виднеются ленинградские маяки и золотые башни Петропавловской крепости. Как он соскучился по этим захватывающим картинам!

Таковы были его планы, но едва поезд тронулся, в душе начало пробуждаться фантастическое желание, чтобы «скорый» преодолел не только пространство, но и время, и Андрей вновь возвратился в прошлое.

Он задумался, глядя на пейзажи, стремительно мелькавшие за окном, и вдруг образ Лейлы стал завладевать его мыслями. Вначале этот образ мелькал в потоке размышлений и исчезал, как те предметы, расположенные по обочинам железной дороги, которые появляются перед глазами, чтобы тут же исчезнуть. Потом этот образ стал задерживаться все дольше и дольше, как начинают задерживаться предметы, когда поезд замедляет ход, пока не остановится, и вид за окном не застынет окончательно. «Скорый» быстро преодолевал расстояния, и картины за окном сменялись одна за другой, а помыслы Андрея с самого начала перенеслись на конечную станцию и остановились на образе Лейлы. Поезд его мыслей вернулся назад во времени, и Андрей словно оказался во вчерашнем дне – там, где они с Лейлой играли на снегу.

Голос, прозвучавший в семь утра по внутреннему радио, сообщил, что они прибыли на конечную станцию – Санкт-Петербург, добавив, словно между прочим, как привык объявлять несколько десятилетий подряд: «Ленинград – город-герой». Этот голос напомнил, что теперь у города иное название.

Не успел Андрей выйти из поезда, как убедился, что находится в другом времени, а может, даже в другом городе. Железнодорожный вокзал мало напоминал тот, с которого он уезжал шесть лет назад: залы ожидания и кассы сменили расположение, а на их месте появились маленькие киоски, торговавшие всем подряд. Поднявшись на второй этаж, он обнаружил, что буфет переделан в зал для игровых автоматов. В главном зале памятник Ленину был заменен на памятник Петру Первому, а на месте увядших цветов, неизменно лежавших у подножья памятника, устроились бродяги и спящие пьяные.

Андрей вышел из здания вокзала в подавленном настроении. Он остановил такси и назвал водителю адрес, который сердце подсказывало ему со вчерашнего вечера: общежитие, где он оставил Лейлу шесть лет назад.

Улицы, по которым проезжал Андрей, лишний раз свидетельствовали о том, что город переменился – он выглядел постаревшим и обветшалым, с неровными дорогами и бледными и унылыми зданиями. И лишь громадные рекламные щиты, возвышавшиеся над домами, выделялись на сером фоне яркими пятнами. Реклама «Пепси-колы», шоколадных батончиков «Марс» и кофе «Нескафе» заменила лозунги, прославлявшие партию, рабочих и социализм.

Эта реклама напоминала лицемерную улыбку, которую словно наклеили на мрачное лицо города. Андрей отвернулся, не в силах видеть перемены. И, перестав смотреть в окно, прикрыл лицо рукой, погруженный в размышления. Мысли были смутные и беспокойные.

В дверях общежития его остановила старушка вахтерша и отказалась пропустить, возмущаясь и обращаясь к нему на «вы» – не в знак уважения, а как к представителю ненавистной ей прослойки.

Вахтеры в общежитиях – обыкновенно старухи пенсионерки – всегда отличались злобным нравом и готовы были напасть на всякого постороннего, осмелившегося переступить порог их владений. Андрей знал, что эту злобу можно усмирить за небольшую цену. Раньше он подкупал их шоколадной конфетой или пачкой печенья, а бывало даже – яблоком и шутливым разговором. Обычно дежурили одинокие, забытые и покинутые люди. Новое время наградило их звериными когтями и лишило всех признаков человечности, принеся им на старости то, чего они никак не ожидали: унизительную нищету и голод.

Андрей мог бы стерпеть ее гнев и договориться мирным путем – обещать отблагодарить или сразу раскошелиться на небольшую сумму, но в ее облике, пылавшем злобой, он увидел еще одно олицетворение той мрачной атмосферы, которая висела над городом и сеяла в душе отчаяние и безысходность. И он ничего не пообещал, не стал договариваться, а лишь проговорил, бросив на вахтершу грозный взгляд:

– Вам лучше пропустить меня.

И – странное дело – она вдруг подчинилась и отступила, хотя затем начала вновь ворчать ему вслед. Старуха брызгала слюной, а ее разъяренные глаза готовы были выскочить из орбит.

Она пригрозила, что вызовет милицию, и Андрей, уже не видя ее, ответил: «Делайте что хотите!» Но она ничего не предприняла, а лишь продолжала осыпать его угрозами и ругательствами.

Общежитие пустовало. Стоял август, студенты разъехались на каникулы, администрация общежития ушла в отпуск, и даже воздух общежития, казалось, был на каникулах. Андрей ощутил застарелый запах, исходивший от стен, пола и потолка, и удивился, как он, прожив здесь шесть лет, ни разу не почувствовал вони. Но, несмотря на противный запах, воспоминания о прошлом нахлынули на Андрея с такой силой, что по телу пробежали мурашки. Он вспомнил, как ходил здесь, поднимался и спускался по этой лестнице, прибегал ко всяким уловкам, чтобы воспользоваться телефоном-автоматом, не опустив в него двухкопеечную монету. Вспомнил Рашида, их совместные похождения, вспомнил кухню, и, когда заглянул в нее, ему в нос ударил нестерпимый запах гнилых отбросов. Вспомнил, как на этой кухне частенько охотился за девушками.